– А у меня сестра играет на тромбоне, – сказал Кирилл.
– Круто, – ответила Паскале.
Кирилл засмеялся:
– Ты когда-нибудь слышала тромбон? Это ужас!
– Ну не знаю, – пожала плечами Паскале, – наверное, просто громко очень. А так никакой не ужас, на нём даже ангелы играют. Если верить картинам.
Кирилл хмыкнул, а потом вдруг посерьёзнел – вспомнил Дашку.
– Сестра старшая? – осторожно спросила Паскале.
– Маленькая. Представь, такая шпингалетина с тромбоном!
– А, – выдохнула Паскале, – тогда хорошо. А чего вдруг тромбон?
– Ну, я на оркестр ходил, и она со мной захотела. Я вообще на валторне играл, а ей тромбон достался.
– На валторне?
– Это такая закрученная.
– Да знаю я!
– Ну, – смутился Кирилл, – многие не знают.
Растерялся немного. Потому что он начал разговор просто так, лишь бы говорить. Ведь совершенно непонятно, о чём говорить с человеком, которого ты видишь впервые в жизни, а раньше знал только по чату. И вообще, лишь полчаса назад обнаружил, что человек этот – девочка.
Дальше они шли молча. Свернули на боковую тропинку, немного раскисшую, – и Кириллу понравилось, что они с Паскале переглянулись. Нет, не переглянулись даже, а просто свернули вдвоём, не договариваясь.
– Знаешь, Бьорн, – сказала Паскале, – а у меня тоже был брат. Ну как был… есть. Наверное.
– Старший, – утвердительно кивнул Кирилл.
– Конечно. Мне казалось, что он меня найдёт. Но он пока молчит.
– Понимаю, – кивнул Кирилл.
На самом деле он не совсем понимал. Вот он станет взрослым – и что, неужели не найдёт Дашку, не даст ей знать о себе? Может, он и не лучший брат, но всё-таки отказывался верить – как можно вот так взять и исчезнуть. Почему старшие поступают именно так? Исчезают.
– Артём не лучший брат, – сказала Паскале, будто услышала его мысли. – Ну, проще так думать, спокойнее. Чем пытаться понять, что там на самом деле.
– Ага, – сказал Кирилл. И правда – что тут ещё скажешь?
Казалось, они зашли в какую-то глушь: кроны деревьев нависали ниже, подлесок стал гуще. Поперёк тропинки лежал тонкий ствол дерева – смотрители ещё не убрали его.
Но оба они знали, что это никакая не глушь. И что скоро лес кончится.