– Не ожидал я от тебя такого двурушничества!
Горбачёв и не скрывал раздражения.
– Да ещё – в такой судьбоносный момент! Мы же, кажется, достигли консенсуса?!
Соломенцев удивлённо пожал плечами, а когда ему показалось, что для выражения чувств этого жеста не хватило – ещё и доработал мимикой.
– О каком двурушничестве Вы говорите, Михаил Сергеевич?! И что такое «консенсус»?! Первый раз слышу, чтобы мы с Вами достигали того, что и язык не поворачивается выговорить!
– Консенсус – это согласие! – добавил раздражения Горбачёв: направляясь к Соломенцеву, он «забыл маски» – а теперь они ему и вовсе не требовались.
– Согласие?!
Соломенцев художественно наморщил лоб.
– В чём?!
– В том, чтобы работать вместе!
– А разве это – не так?
– А как прикажешь тогда понимать назначение Шелепина?!
– Ах, это!
Соломенцев с видимым облегчением улыбнулся, и беспечно махнул рукой. И то, и другое было проделано им со стопроцентной достоверностью. Ну, или – близкой к таковой.
– И в чём Вы усматриваете двурушничество? Я всего лишь трудоустроил известного человека, который хочет гарантировать себе персональную пенсию союзного значения. Вы, наверно, в курсе того, что ему уже предложили «готовиться к переходу на заслуженный отдых»?
– В курсе.
Немного успокоившись, Горбачёв отошёл от подозрений – но недалеко. Во всяком случае, не настолько далеко, чтобы «МС-2» отставил заверения. И Соломенцев мудро не отставил их.
– Но, главное: я же его не Генеральным секретарём устроил! И что такого криминального в том, что мужик напоследок захотел почувствовать руку на пульсе жизни? Ну, вот, хочет человек принести обществу хоть какую-то пользу, прежде чем вступить в лигу доминошников-пенсионеров! И ведь он может принести: в нашем деле Шелепин – не новичок. Если Вы помните, он в своё время возглавлял этот Комитет.
– Но почему именно Шелепин?! – не выдержал Горбачёв. – Тебе не кажется странным, что всплыла именно его кандидатура?!
Горбачёв адресовался к Соломенцеву исключительно на «ты», презрев любезность даже в ответном порядке. Ну, вот, такой был у него характер: «к мандатам почтения нету»… если этот «мандат» – ниже рангом. Себя Михаил Сергеевич уже считал «номером два» в партии» – а, значит, «Quod licet Jovi, non licet Bovy». В вольном переводе на русский язык: «Что дозволено Горбачёву – не дозволено всем другим!».
На очередной гневный выпад Соломенцев отреагировал таким же очередным пожатием плечами.