Нас разделяли только железные решетки.
Он сидел на полу камеры, прислонившись к стене, одетый лишь в джинсы. Я смотрела на цепь, что связывала его запястья. Сейчас, со склоненной головой, он казался прежним.
Но прежним он не был.
Мои пальцы сжались вокруг влажных прутьев. Несколько раз в день сквозь щели в потолке дождем проливалась святая вода. Я с трудом подавляла желание отпереть дверь и выпустить его.
– Спасибо, что пришла. – Он не шевельнулся, но я знала, ему незачем поднимать голову, чтобы ощутить мое присутствие. – Никто другой не придет.
– Все стараются разобраться. Они не знают, что делать с… – Слова застряли в горле.
– Со мной.
Он поднялся и пошел ко мне – к решеткам.
Пока он приближался, я пересчитывала звенья цепи, что висели между его запястьями. Лишь бы не смотреть ему в глаза. Но вместо того, чтобы отступить, я лишь крепче сжала прутья. А он протянул руку к металлу над моими руками.
Но не прикоснулся к нему.
– Не надо! – вскрикнула я.
Над прутьями холодной ковки поднялся пар, когда святая вода обожгла его израненную кожу. А он не отдергивал руки, позволяя своим ладоням гореть.
– Тебе не следует сюда приходить, – прошептал он. – Это небезопасно.
Слезы хлынули по моим щекам. Каждое решение, принятое нами и приведшее сюда, казалось неправильным: цепи вокруг его запястий, клетка, залитая святой водой, прутья, что удерживают его внутри, словно дикого зверя.
– Я знаю, ты никогда не причинишь мне зла.
Слова едва успели сорваться с губ, а Джаред уже бросился вперед и просунул руку между прутьями, чтобы схватить меня за горло. Я отпрыгнула, и его холодные пальцы лишь скользнули по моей коже.
– Ошибаешься, маленькая голубка.
Сейчас голос Джареда звучал совсем иначе.
Его смех отражался от стен, и меня пробрало леденящим холодом. Я наконец осознала то, что все давно уже поняли.
Юноша, которого я знала, исчез.
А в клетке передо мной сидело чудовище.
И именно я должна его убить.
