– Господин Инудзука, – начал доктор, стоявший у изголовья койки. Его голос прозвучал приглушенно, утопая в стерильной больничной тишине. – Ваша сестра… Она уже довольно долго у нас. Таких пациентов, к сожалению, становится все больше. И, если честно, вопрос оплаты…
– Нет, – отрезал я, резко поднимаясь со стула. Ледяная волна гнева ударила в виски. – Не смейте даже думать об этом. Она поправится. Скоро.
Мужчина беспомощно опустил взгляд, будто ища спасения в линолеумном полу.
– Да, понимаю, – он виновато потёр переносицу. – Простите.
Я молча поправил белый шарф на шее, с силой закинул рюкзак на плечо и вышел из палаты, не оглядываясь. Дверь закрылась за мной с тихим щелчком, который прозвучал громче любого хлопка.
Вот ещё удумали – «отключать»… Может мне вас самому отключить, уроды в белых халатах? Посмотрим, как вам понравится.
Лифт, забирая меня с этого этажа, сомкнул двери с тягучим, металлическим скрежетом. Это была точная проекция состояния моей души – такая же изношенная, тяжелая и серая. Почему всё именно так? Я устал. Окончательно и бесповоротно. Было одно желание – захлопнуть все двери и провести остаток жизни в тихом уединении собственного разума, подальше от этой бесконечной карусели проблем. А ведь мне только через месяц школу заканчивать. Неплохо для восемнадцатилетнего, да? Я загружен, как зрелый мужик, попавший в очаг самой нищей и беспросветной жизни.
Улица встретила меня не февральской прохладой, обещающей скорую весну, а обжигающим, лютым дубаком. Холодом самой смерти – я начал называть его так с тех пор, как он снова стал появляться. Я спустился по скользким ступеням, на ходу застёгивая куртку, и сделал первый глубокий вдох. В воздухе должен был стоять густой столб пара, но в этой сплошной серо-зеленой, туманной стене его просто не было видно.
Чуть привыкнув к колючему холоду, я двинулся прямиком в пелену. Этот туман вернулся, ровно как два года назад. В начале декабря. Но были и отличия: на этот раз обычные люди реагировали иначе. Что, впрочем, понятно – явление стало массовым. Наверняка все думают, что это какие-то природные аномалии, смог или ещё какая чушь. Хотя бы этих истеричных проповедников с плакатами «Конец света близок» нет, и никто не льёт в уши, что это – наша заслуженная «казнь». Хотя… Небытие, пожалуй, именно это и имело в виду. По крайней мере, я так понял. Вся наша тогдашняя команда так поняла.
Я едва не угодил под колёса выезжавшего со двора тёмного универсала, слишком глубоко погрузившись в свои мысли. В этом тумане его было не разглядеть, даже если бы я смотрел прямо на дорогу. Чёрт, рано или поздно я всё-таки попаду под машину такими темпами.
