Марина Мараева (Мара)
Веки свинцовые. Голова, словно колокол: гудит, звенит…
Больно!
Силюсь разлепить ресницы, чтобы вырваться из мучительно вязкого тумана, который стремится поглотить разум и тело. С пятой попытки получается.
Но, едва открыв глаза, я снова зажмуриваюсь.
Это сон, просто сон! Плод моего больного воображения… Сон же?
Вдох, выдох – я снова поднимаю тяжёлые веки, чтобы увидеть руки, тянущиеся ко мне. Много рук! Чуть дальше вижу размытые фигуры их обладателей: явно мужские.
Я продолжаю слышать гул, но звона больше нет. Зато до меня доносятся обрывки голосов, смех и чьи-то сальные шуточки. Язык вроде бы незнакомый, но я отлично его понимаю.
Страшно! И стыдно!
Осознаю, что я совершенно голая, и судорожно пытаюсь прикрыться. Зажимаюсь, сворачиваясь калачиком: движения неловкие, заторможенные. Я в каком-то странном бассейне без дна. В толще голубоватой… неверное, всё же не воды, потому что дышать эта «жидкость» мне не мешает…
Раньше не мешала!
В панике начинаю задыхаться. От этого делаю невольный кувырок, который выталкивает меня выше: к жадно протянутым рукам с растопыренными пальцами. К довольным усмешкам и похотливым взглядам собравшихся у бассейна людей.
Меня пытаются схватить, облапать – и я снова в ужасе дёргаюсь, точно пойманная в сети рыбка.
Или, может, русалка? Что, если я стала русалкой?!
Да нет же! Бред!
Это сон, просто сон… Затянувшийся ночной кошмар, который, кажется, меня сейчас добьёт.
Зажав рукой рот и нос, чтобы не наглотаться непонятной жижи, отчаянно озираюсь в поисках спасения. Взгляд натыкается на очередную руку, опущенную в бассейн. Раскрытая ладонь как приглашение выбраться из ловушки.
Решительно хватаюсь за неё, ибо альтернатив нет. Меня рывком вытаскивают из «воды». И тут же кто-то накидывает на плечи плащ, прикрывая мою наготу.
Спасибо!
Слепящий свет больно ударяет по глазам, гул голосов давит на уши. Успев лишь жалобно всхлипнуть, теряю сознание. Больше нет шума, гама и ярких вспышек – только темнота: неожиданно приятная.
Герцог Эггерт (Оллард)
– Почему все иномирянки такие уродливые? – ворчит мой младший брат, разглядывая добычу. Слишком разбалован красотками разных мастей!
Я закутываю упавшую в обморок девушку в плащ, пряча от посторонних глаз. Мы здесь инкогнито, но, судя по тому, как настороженно косятся «стервятники», кто-то нас всё-таки признал.
Задумчиво рассматриваю иномирянку, которую мы только что спасли от вероятной участи рабыни. Действительно, не эталон красоты. Бледная, словно покойница. Белые, без какого-либо оттенка волосы. Худая, высокая, нескладная. Но точно не уродина! Я бы даже сказал – милая.
