Часть 1. Введение
– Мисс Саттон? – дверь протяжно скрипнула, и Милдред Уоткинс просунула в щель кудрявую головку. – Вам письма.
– Спасибо, мисс Уоткинс, – я нетерпеливо привстала, завидев конверт со штемпелем Уортфинского королевского университета. Наконец-то!
Секретарша, нескладная дева неопределенных лет, аккуратно положила передо мной три конверта и поправила очки в толстой роговой оправе.
– К вам еще посетитель, мисс Саттон. Вот его карточка.
Бросив взгляд на белоснежную визитку, где золочеными буквами было выведено «Джозеф Харпер, барристер», я высоко задрала брови. С какой стати со мной ищет встречи какой-то незнакомый адвокат?!
– По-видимому, это к мистеру Лукасу, – отмахнулась я, потянувшись к канцелярскому ножу. – Тот сумасшедший снова вздумал судиться, все выискивает плагиат.
– Нет, мисс Саттон, – Милдред сцепила руки перед собой и непреклонно покачала головой. – Он сказал, что хочет видеть лично вас!
– Тогда пригласи его, пожалуйста, – рассеянно попросила я и прикусила губу, обнаружив в вожделенном конверте густо исчерканные красным листки.
Исправлений там было куда больше, чем собственно текста, притом большая часть пометок откровенно хамские: «Идиотизм!», «Только женщина могла до такого додуматься!» и коронное редакторское «Неприемлемо!».
По-видимому, мистер Эверетт, почтенный редактор «Научного вестника Уортфинского королевского университета», был сильно не в духе, когда на глаза ему попалась моя злосчастная статья. Впрочем, по мнению мистера Эверетта, женщины смыслили в науке куда меньше собак, а в вопросе наследственности могли иметь лишь сугубо практические знания.
Мне же для докторской нужны минимум две дюжины научных статей, и Уортфинский вестник для их публикации подходил идеально. Можно попробовать «Манчестерский научный журнал» и «Вестник биологии и химии Шеффилдского национального университета», именно к ним я обращалась при защите кандидатской. Но двадцать четыре статьи в журналах, выходящих раз в квартал… Ждать придется долго, а внести все требуемые мистером Эвереттом правки означало бы выхолостить идею, оставив лишь пустые рассуждения о новизне темы и несомненной ее сложности. Еще бы!
Деликатное покашливание оторвало меня от нелегких раздумий. Впрочем, тут и думать не о чем. Даже если я соглашусь со всеми исправлениями, в следующий раз редактор снова найдет, к чему придраться. И будь ты хоть семи пядей во лбу, все равно останешься хуже самого ленивого аспиранта-мужчины!
Я смахнула в ящик стола позорное письмо и лишь затем взглянула на почтенного адвоката.
