Пролог
Дождевые капли от сердца
За двадцать лет до основных событий
Белые пенные потоки, шипя, стекали в шпигаты. Корабль, окутанный смутным зеленоватым сиянием, медленно, словно крадучись, пробирался в глубь Старой бухты. Штормовые паруса были спущены, и судно шло на одних стакселях.
Две пары глаз разглядывали его со сдержанным любопытством. Время от времени во взглядах наблюдателей проскальзывала скрытая тревога. Два языка, обычно очень гибкие и способные довести хоть до Столпов Мелькуинна, сейчас ворочались в глотках вяло, медленно, почти обездвиженные предательским вином, вот этим дешевым альтеррским пойлом из таверн Сиплого квартала.
– Это шхуна старого Бреннана. Это «Кубок бурь», я уж точно знаю.
– Не может такого и быть, ты, вшивый тупица! Старина Брен давно заслужил право входить в саму Золотую бухту под алым флагом, а не красться вот в эту гнилую лужу под покровом ночи.
– Но это точно его корабль, чтоб мне всю жизнь ходить на четвереньках…
– Смотри, какая у него осадка. Сидит по самую ватерлинию, как это бывает, когда в трюме дубленая кожа или добрая сейморская солонина. Не иначе, торговый. С чего это военному каперу так садиться в воду, как немытой сельской девке в корыто? Это торговый корабль.
– Ты ослеп, Ялинек? Какой торговый? Ты что, не видишь, что у него пушечных портов больше, чем у тебя волос на спине? Но это точно его корабль, накажи меня Илу Серый! Э-э-э… что-то у меня сердце пошаливает… Оррр!
– Тсс! Не ори, как последний пьяница из трактира «Баламут»! Что ты верещишь? Да, вижу… Действительно – пушечные порты… Капитан Бреннан… Но зачем орать, Пшистанек? Не хватало нам того, чтобы сбежалась портовая стража.
– Стража? В этот час, в такую непогоду? Эти бездельники давно уже упились вдрызг. Зачем им тут открывать хотя бы один глаз? Знают, что в такую ночь ни один идиот не объявится на рейде.
– Ну… Капитан Бреннан далеко не идиот.
Пока шел этот замечательный разговор, двухмачтовое судно уже пришвартовалось к пристани. Матросы выбросили за борт простой дощатый трап, который через несколько секунд просел под огромной тяжестью.