Не всякая кровь равна: одна рождена,чтобы течь, другая – чтобы властвовать…
Тихие перешёптывания вокруг смешались в белый шум над головой. Сидя на мягком пуфике у туалетного столика, я смахнула слезу, стремительно скатившуюся по щеке.
– Эй, дорогуша, никаких слёз! Не хватало, чтобы ты макияж испортила! – с реакцией ястреба жрица достала бумажную салфетку и немедля промокнула влагу с лица. – Так-то лучше.
Сухая, как ветка, женщина отошла и ещё раз оценила результат работы. В отличие от остальных девиц, обхаживавших меня, она носила длинное чёрное одеяние с капюшоном и красный камень на шее – отличительный знак жриц Сирка.
– Иди-ка сюда, – она взяла меня за руку и подвела к широкому зеркалу.
Её улыбка раздражала. Жрица кивнула на отражение, предлагая оценить многочасовые старания собравшихся.
Увидев девушку в таком наряде на улице, я бы и сама восхищённо вздохнула. Портные постарались, сшив платье из красного атласа с тугим, затягивающимся сзади корсетом. Швеи добавили его после очередной примерки, во время которой, под цокающие языки, я выслушивала, что нельзя худеть в который раз подряд. И только добавив бандаж со шнуровкой и туго стянув его за моей спиной, они, наконец, остались довольны.
Плотная ткань спадала до самого пола, слегка открывая носки острых туфель на каблуках. Рукава платья сшили из тонкого фатина в тон платью, отчего мои руки больше походили на крылья бабочки. Шею и декольте намеренно оставили открытыми.
Я поморщилась, жалея, что платье не сделали закрытым под горло. Моя рука перекинула волосы вперёд, прикрывая открытую кожу.
– Ну, до чего хороша! – хлопнула в ладоши молодая помощница, восторженно глядя на моё отражение.
– Не мели языком попусту, лучше волосы собери, – велела старшая жрица, следя за каждым моим движением.
– Эх, сюда бы колье какое-нибудь… – начала было девушка, но тут же замолчала под хмурым взглядом надзирательницы.
Девица схватила с туалетного столика расчёску. Она то и дело встречалась со мной взглядом в зеркале и смущённо улыбалась. Я даже не могу представить, что у неё в голове, но наверняка ей кажется, что она прикасается к чему-то священному.
– Присядьте, пожалуйста, – вежливо попросила прислужница, ставя рядом пуф.
Аккуратно, боясь сделать больно, девушка водила зубцами по моим локонам, тщательно прочёсывая их. Руки запорхали над прядями, укладывая их в высокий пучок. Девушка замерла, оценивая свою работу, а после дёрнулась к туалетному столику, порылась в шкатулке и достала несколько шпилек. Заколки осторожно легли в волосы, обрамляя пучок, словно тонкий сияющий обруч.
