Трясущимися пальцами Антон по памяти набирает номер. Отмахивается от надоедливой поздней мухи, что залетела в форточку и кружит по комнате, иногда с тупым «бам» врезаясь в окно. Пока идут гудки, он провожает её глазами.
– Ну же, ответь…
Гудок меняет тональность на пару октав, замедляется до низкой частоты, от которой свербит глубоко внутри головы. Словно чёртово насекомое залезло туда и ползёт всё дальше по слуховому каналу, вызывая желание сунуть в ухо что-нибудь острое.
– Давай же!
«Ммммм». Так гудит трансформатор в грозу. Так, должно быть, мычат приговорённые коровы на скотобойне. Он точно не знает.
Щелчок.
– Оля? Оль, это ты?
– …
Гудки сменяются тишиной под высоким давлением, плотной настолько, что она просачивается по проводам, пожирает все звуки вокруг. Тиканье часов прекращается, телевизор соседей хрипит и глохнет, даже сонное жужжание мухи – всё умирает. Если Антон оглянется, увидит остановившийся мир. Он не оглядывается, смотрит на походный рюкзак цвета хаки, стоящий на полу. Раздувшийся от страшного содержимого, беременный катастрофой рюкзак.
– Оль, я иду, слышишь?
Я иду.
– Антон? Ау-у, Антон, ты идёшь? – девушка с тёмно-каштановым каре потянула его за рукав и, улыбаясь, заглянула в лицо.
– А? Прости, Кать, задумался.
– На дискотеку пойдёшь с нами? Вечером в ДК. Пантыкин играть будет.
– Антоха как обычно, – хохотнул шедший рядом Влад, – на своей волне. Витамины хоть пьёшь, олимпиадник? Скоро диплом защищать, а ты уставший.
Антон мысленно отмотал разговор, который едва ли слушал, и покачал головой. Всю дорогу, выйдя с последней пары, компания одногруппников физмата обсуждала планы на вечер.
– Я пас. Поем, переоденусь и на практику.
Катя демонстративно надулась. Девушка нравилась Антону, даже очень, но странные движения женской души оставались для него загадкой.
Друзья махнули на него рукой и снова о чём-то заговорили: кто с кем замутил на танцах в прошлую пятницу и прочее в таком духе. Антон с благодарностью вернулся к собственным мыслям. Коленом он поддавал на ходу потрёпанный дипломат с тетрадками и парой учебников, перешедший от отца к новоиспечённому студенту сразу после вступительных.
Дипломат честно прослужил новому владельцу ещё пять лет. Теперь, на последнем курсе, разговоры молодых людей крутились вокруг планов на будущее и поисков работы. Или, как сейчас, попыток подкатить к кому-нибудь. Антону были одинаково неинтересны обе темы. Будущее тревожило всех, хотя мало кто признался бы. Страна быстро менялась. Реформы волнами катились по ней из столицы, чуть погодя перехлестнули через Урал и добрались до их родного Екатеринбурга, ещё недавно называвшегося Свердловском. Первые последствия уже наступили: распределения после вуза не будет, а значит, каждому из них предстояло самому искать дорогу в жизни.
