Иванов проснулся, как всегда, задолго до сигнала будильника. Полежал, шевеля пальцами ног, потягиваясь и зевая. Очень не хотелось вылезать из-под одеяла. По потолку пробежал жиденький свет фар и опять стало темно. Придумать, что ли, болячку себе какую, с тоской подумал он. Что-нибудь такое, на денек-другой, не больше.
Он прислушался к себе. Ну, суставы поднывают. Это возраст уже, наверно. Брюхо не болит, урчит только, поесть надо. Покашлял внимательно. Нет, здоров без докторов. Ладно, вставать надо. Нехотя вытянул руку из-под одеяла, включил свет. Почесываясь, нашарил босыми ногами тапки. Крякнув, встал и натянул халат.
Посмотрел на пустую клетку с поилкой, кормушкой, зеркальцем и крохотным колокольчиком на стенке маленького домика. Ничего, сказал он себе, куплю когда-нибудь парочку животин. Элитных, с длинной шерсткой на голове. Будет детям развлечение. Будущим детям, добавил угрюмо и, щелкнув по клетке пальцем, вздохнул. Колокольчик отозвался нежным звоном.
Шаркая, Иванов прошел в кухню, открыл холодильник и уставился в его нутро. Закрыл. Поставил на конфорку чайник, достал и открыл пакеты с готовыми завтраками, выложил их на тарелки и сунул тарелки в микроволновку. Поплелся в ванную, умылся, зубы почистил кое-как, больше для порядка.
Когда вышел из ванной, обнаружил, что отец уже сидит за столом.
– Опять опаздываешь, – невнятно сказал отец. Дикция после инсульта у него так себе была, но бодрости духа отец не утратил.
– Ничего, успею, – ответил Иванов.
– И бурдой опять отца поишь, нет бы хорошего кофе купить.
– Папа, нельзя вам. А цикорий для печени полезный, – сдерживаясь, ответил Иванов.
– Ты за мою печень не беспокойся, – сварливо прошамкал отец, – экономишь на мне.
Иванов хотел ответить, мол, печень у вас, папа, что надо, с этим не поспоришь. Но примирительно сказал:
– С аванса хороший кофе куплю.
– С аваааанса,– протянул отец, – какие там у тебя авансы… На пенсию мою живем.
Иванов промолчал, играя желваками. Сдержался.
– Куда деньги тратишь, я спрашиваю, если семьи нет? Ладно бы на детей тратил, так нет же у тебя детей. И не будет, – поджал губы отец. Мимика у него восстанавливается, отметил про себя Иванов. Это хорошо.
– Будут, не переживайте.
– Да где там… На тебя и не смотрит никто. Приличной девушке зачем такой.
– Ну, на вас же мама посмотрела, – скривившись, выдал Иванов и, прикусив язык, чертыхнулся про себя.
– Ах ты! Да я! Да ты… – закудахтал отец, – Нашел с кем равняться!
– Папа, пожалуйста, успокойтесь, – через зубы прошипел Иванов, стиснув в руке чашку. Горячая чашка обжигала руку, но боль отвлекала, помогала сдерживаться.
