1
В нашем доме пахло цветами. Слегка пьянящий аромат лаванды вскружил мне голову до такой степени, что к горлу подкрался ком тошноты. В последнее время я неважно себя чувствовала. А может быть дело было в волнении?
Моя сестра впорхнула в комнату, на ходу раздавая указания и без того сбившимся с ног слугам. Она была бесподобна в белом воздушном платье и походила на одну из тех крутящихся балерин в шкатулке, что раньше привозил нам отец из дальних поездок. Я с силой потёрла лоб ладонью, стараясь развеять щемяще-грустные воспоминания. Иногда прошлое нападает внезапно, не давая ни малейшего шанса на спасение. Настоящее подобно невинной лани, что пасётся на лугу в ясный день и даже не подозревает, что на неё вот-вот набросится безжалостный хищник: ты просто в оцепенении чувствуешь, как оно раздирает тебя в клочья, не в силах ни оказать сопротивление, ни сбежать.
Прошло три года с тех пор, как загадочная болезнь унесла жизни моих дорогих родителей и младшего брата. Первым умер малютка Джон. Мы все были раздавлены этой трагедией. Мама плакала в детской сутки напролёт. Однако в какой-то момент нам пришлось примириться с утратой. В конце концов, дети умирают довольно часто. Бедному Джону не исполнилось и трёх лет.
Но не прошло и месяца с похорон брата, как заболела наша мать. На неё было больно смотреть. Она угасла стремительно, как свеча на ветру. Доктора не могли понять, что же день ото дня подтачивало молодую здоровую женщину. Вывод был неутешителен: горе от утраты ребёнка подкосило её здоровье, не оставив ей дороги обратно.
Даже сейчас у меня перед глазами стоит ужасная картина: мама лежит в своей спальне – ослабевшая, обескровленная, сломленная. Я сижу рядом и не могу отвести взгляд от её измождённого лица. Это причиняет мне боль. Моя сестра, Элизабет, стоит рядом. Тёмные пышные волосы, обычно уложенные в аккуратную причёску, растрёпаны по плечам. На ней плотная ночная рубашка и наспех накинутая тёплая шаль. Нас разбудили ночью, чтобы мы успели попрощаться с мамой. Мы так и прибежали – босые, раздетые, полные отчаяния и ужаса, что всё это происходит взаправду.
Молчаливые крупные слёзы катились по лицу матери, говоря больше, чем тысячи слов. Элизабет держала её за руку, с нежностью заглядывала в глаза, когда та приходила в сознание. Что до меня, то я просто находилась там, отказываясь принимать действительность. Я ощущала слабость, бессилие и вину за то, что происходит. Чувство вины было настолько же сильным, насколько и иррациональным, но я ничего не могла с собою поделать. С тупым упрямством я сжимала костяшки пальцев, чтобы боль физическая хоть на йоту уменьшила боль душевную.
