Железные кривые крыши, трубный пар, трубный запах. Гул заводов и визг рабочих сирен проносятся эхом по кирпичным стенам узких улиц. Каждый день здесь ночь. Солнце светит лишь за мегаполисом, в мелких деревнях и городках. Там все иначе – деревья небоскрёбы, грибные детские домики для игр. Асфальт сменяется свежей травой под ногами. Её укладывают под собой босые стопы эльфийских девушек.
Шумные рынки бетонных районов – мерзко влажные, то ли от туманных миражей вечных коридоров, то ли от кислотный дождей. Последние не вредят коже местных, так говорят по телевидению, но на деле все иначе. И так говорит начальство. Ты не работаешь – ты не ешь, ты не выполняешь правила – ты не видишь свободы и света, даже такого тусклого.
Торгаши стараются походить на иногородних, своих хозяев. Плащи и куртки черной и серой кожи заменены на пиджаки и брюки, ботинки на остроносые туфли, ушные серьги на замазанные дыры. Демократия обещает равенство для всех, звезды эстрад выбиваются из черни в элиту, вселяя надежду в молодых эльфов-работяг. От этого их песни – маяк, их фильмы – свод законов.
Дороги – вены города. Автомобиль демонстрирует статус владельца, давя завистью встречные, и восхищая пеших. Лица водителей чисты, не тронуты иглами и ржавым пирсингом. Они невозмутимы и надменны. Рука вцепилась в руль обвитый прохладной, приятной кожей, демонстрируя на запястье механические часы иногородних мастеров. Несмотря на все радости жизни элиты, у большинства нет времени на счастье. Они не знают голода и безработицы, но под вездесущим давлением и напряжением. Ведь над старшими всегда есть руководители, над теми директора, над теми владельцы, над теми государство. Беспощадная иерархия пожирает слабых, переваривает их, выбрасывая на те самые улочки Элантриля. И дело тут не в системе, а в самих её обитателях. Сострадание и любовь к ближнему – погибли вместе с последним храмом, перестроенным в технический институт. Произошедшее помнится лишь в байках местных пабов, когда аромат листвы окончательно впитался в сталь.
Красота и молодость – спутник эльфа до конца. Бездомные и истощенные не обделены прекрасными нотками, сквозь вонь и сажу на одежде. Истинную природу не скрыть даже под мором и голодом. Увы, но кому она нужна?
Массы создавали иллюзию вечного двигателя, где шестерёнки – это эльфы, плетущие в свои мелкие норки, знаменуя окончание рабочего дня. Большой выпуклый экран, над головами, освещал важные события в черно – белом цвете. Монотонный голос диктора забирал на себя львиную долю внимания жителей, не все могли позволить себе телевизор на кухне. Ведущий освещал положение дел, зачастую, похвалив трудовое рвение рабочих – плавно переходил к негативным сторонам жизни в районах. Сегодня техническая часть муравейника строго внимательна к его словам. Столпотворение поселенцев с поднятыми головами дожидались вечерних новостей. Один из эльфов забрался выше всех и поднял руку. Все как по команде притихли, из уст экрана прозвучало:
