Глава 1: Бегущая по волнам
Я – то, что было, есть и будет, но я сокрыл себя в огне.
Пока огонь меня хоронит – живущим прозябать во мгле.
Тускнеет свет, и век за веком себя меняет вещество,
И пред последним человеком уйдет из мира волшебство.
Земля умрет, моря иссохнут, царить здесь будет воронье.
Ведь я сокрыт.
Я то, что будет.
Вот вам пророчество мое.
На черном надгробии взблескивали искры цвета полевых васильков, и отчего-то эта игра света казалась мне знакомой. Лабрадорит – камень видящих, талисман гениев, истинное украшение для могил. Возможно, она представляла место своего упокоения другим? В танцующей ажурной ограде, со скорбящим ангелом, заваленным цветами…
На черном надгробии взблескивали искры цвета полевых васильков, и отчего-то эта игра света казалась мне знакомой. Лабрадорит – камень видящих, талисман гениев, истинное украшение для могил. Возможно, она представляла место своего упокоения другим? В танцующей ажурной ограде, со скорбящим ангелом, заваленным цветами…
Я наклонилась, положила на черную плиту алую розу. И ощутила, как кто-то подошел и остановился позади. Выпрямилась, услышав незабываемый баритон:
– Леди Торч…
– Мэтр Шляпинс.
– Как вам надгробие?
– Это вы его заказали?
– Да… Ей бы понравилось, я думаю.
Я бросила взгляд на камень с выбитой на нем надписью: «Сюзон Деворч, прима-балерина Императорского театра. Год рождения… Год смерти…».
Знаменитый певец развернул увесистый сверток, который держал в руках, и бережно рассыпал по плите алые розы. Их было около сотни. Моя просто затерялась.
– Она умела любить, – тихо сказал он. – И теперь она на небесах…
Развернулся и пошел прочь – высокий, широкоплечий, красивый. И несчастный.
– Покойся с миром, Сюзон Деворч, – прошептала я, вспоминая туманный силуэт, лицо с резкими чертами.
«Благодарю тебя, Линн-Линн-Линн…».
***
Вздрогнув, открыла глаза. В ушах еще звучал прощальным звоном хрустальный голос, голос с того света. Неужели я задремала и увидела сон? А где мы, кстати?
Выглянула в окно мерно покачивающегося онтиката.
– Не нужно, – раздался голос.
Холеная рука потянула занавеску, скрывая улицу.
– Почему?
Я с возмущением посмотрела на сидевшего напротив начальника Департамента имперского сыска Данио Лисса. Он пожал плечами.
– Газетчики не дремлют, леди Торч. Мы же хотим избежать огласки?
Возможно, мне следовало промолчать, но яркий сон спутал мысли, поэтому я спросила:
– Огласки чего?
– Вашего ареста, – тонкие губы Лисса сложились в неприятную усмешку, – или вы рассчитываете увидеть свой портрет на первых полосах?
– Я пока ни на что не рассчитываю, – холодно ответила я. – Более того, я еще даже не разобралась в том, что случилось.
