Часть 1
1
Роман отложил книгу, не понимая сначала, что именно заставило его оторваться от текста. В комнате было привычно тихо. И тогда он услышал это снова. Не громкий, не зловещий стук, а ровный, монотонный, словно где-то тикает огромный метроном, приглушенный толщей стен. Тук. Тук. Тук.
Он замер, вслушиваясь. Звук не прекращался. В нем не было ни пауз, ни изменений в ритме. Просто ровное, механическое постукивание, идущее как будто из самого сердца дома.
Это было похоже на назойливую мысль, которую, стоит лишь ей просочиться в сознание, уже не выбросишь из головы. Сначала ее почти не слышно, она где-то на задворках внимания. Но стоит ее заметить, уловить ее призрачный ритм – и вот она уже заполняет собой всё, заглушая любые другие мысли. Так и этот стук. Услышав его однажды, Роман уже не мог забыться, не мог сделать вид, что ничего нет.
Он встал, стараясь дышать тише. «Водопровод», – первым делом подсказал разум. Или отопление. Старые системы всегда полны сюрпризов. Он прошелся по комнатам, прикладывая ладонь к холодным батареям, прислушиваясь к трубам. Но стук не менялся. Он был везде и нигде одновременно – разлитый в самой воздухе, абстрактный и неумолимый.
Роман подошел к окну, отодвинул тяжелую штору. За стеклом была непроглядная ночь и ни одного огонька соседей. Только тогда, глядя в эту густую, безжизненную тьму, он с холодной ясностью осознал всю странность ситуации. Он был совершенно один, и жил в частном доме. А стук продолжался.
Тук. Тук. Тук. И он шел не с улицы.
2
Роману удалось заснуть. Не сразу, не глухо и беспробудно, а урывками, проваливаясь в короткие, беспокойные забытья, где монотонный ритм стука превращался в биение гигантского сердца под полом. Но утро пришло, и с ним – первая, стремительная мысль: «Сон. Это был просто страшный сон».
Роман лежал с закрытыми глазами, боясь их открыть, вслушиваясь в утреннюю тишину, нарушаемую лишь щебетом птиц за окном. Ничего. Только птицы. Он сделал глубокий вдох, и на выдохе – снова услышал. Тот же ровный, неумолимый пульс. Тук. Тук. Тук. Он не исчез с рассветом. Он стал лишь отчетливее на фоне дневного безмолвия.
Сердце Романа упало. Это не было игрой воображения или ночным кошмаром. Это была реальность. Холодная, необъяснимая и от этого еще более пугающая.
Он вскочил с кровати, движения его были резкими, почти паническими. Заварив чай, он пытался заглушить звук лязгом ложки о кружку, включил на телевизоре новости. Но стук просачивался сквозь любой шум, как игла сквозь ткань. Он был не громче, но настойчивее. Фоном. Константой.
