Амазония, Бразилия/Перу, наши дни
Жара была невыносимой. Мануэль Ортега отёр пот со лба и проклял день, когда согласился вести американских туристов вглубь джунглей. Тропа, обычно хорошо знакомая, сегодня казалась неузнаваемой. Деревья словно сдвинулись с места, перекрыв привычный маршрут.
– Здесь должен быть проход, – пробормотал он, разрубая мачете особенно толстую лиану.
Лиана вдруг дёрнулась, обвиваясь вокруг лезвия. Мануэль выругался и отпрыгнул, выпуская мачете из рук. Металл исчез в зеленой массе.
– Что за чертовщина?
Трое туристов за его спиной застыли с выражением ужаса на лицах.
– Что случилось? – спросил один из них, высокий бородатый мужчина с профессиональной камерой.
– Ничего, – соврал Мануэль. – Просто… выскользнуло.
Он старался держать голос ровным, но инстинкты кричали об опасности. Тридцать лет он водил группы по этим местам, но такого не видел никогда.
– Нам нужно вернуться, – сказал он решительно. – Погода портится.
Небо было безоблачным, но никто не стал возражать. Что-то в этой части джунглей было неправильным, и они все это чувствовали.
Разворачиваясь, Мануэль заметил странное растение у края тропы. Цветок, похожий на орхидею, но неестественного синевато-фиолетового цвета, с пульсирующими прожилками. Центр цветка медленно поворачивался, словно… следя за ними.
Мануэль быстро отвел взгляд и ускорил шаг, подгоняя туристов. Пусть другие проводники разбираются с этой аномалией. А он сюда больше ни ногой.
Д-р Алексей Воронов рассматривал образец под микроскопом, не веря своим глазам. Клеточная структура растения не имела ничего общего с известными видами семейства бромелиевых, к которому внешне принадлежал образец.
– Нет, это невозможно, – пробормотал он, отстраняясь от микроскопа и потирая воспаленные от недосыпа глаза.
Его лаборатория в исследовательском центре Рио-де-Жанейро была завалена образцами, присланными из отдаленного региона на границе Бразилии и Перу. Проводники, шаманы и местные жители сообщали о странных изменениях в растительном мире. Воронов, как ведущий специалист по тропической флоре, получил эксклюзивный доступ к материалам.
Он снова склонился к микроскопу. Клетки образца перестраивались прямо на предметном стекле, меняя свою структуру. Это противоречило всем известным законам ботаники.
– Аня, ты бы это видела, – прошептал он в пустоту лаборатории.
Воспоминание о жене кольнуло болью. Десять лет прошло, а рана не затянулась. Аня и их пятилетняя дочь Софи погибли во время совместной экспедиции в Амазонию. Военный патруль, охранявший интересы фармацевтической корпорации, проигнорировал их сигнал бедствия. Официальное расследование назвало это "трагическим недоразумением".
