По крутой, скалистой тропе, которую – не то древние люди, не то сами боги выложили ступенями из неровных плоских камней, и оградили справа и слева гигантскими валунами, карабкался юноша, на вид лет четырнадцати. Он то и дело останавливался, чтобы перевести дух, унять дрожь в коленях и прислушаться – близка ли погоня? То, что за ним гонятся – он не сомневался. Воображение рисовало ему перепачканные кровью широкие лица, приплюснутые головы, квадратные туловища, из которых торчали руки-брёвна с зажатыми в грубых ладонях древками копий и рукоятями мечей и топоров. Они не ведали усталости и обуреваемые жаждой убийства, преследовали юношу, дабы оборвать его только-только начинавшуюся жизнь как можно более мучительным способом. Эта мысленная картина вновь и вновь понукала его продолжать трудное восхождение по тропе, хотя он и не знал наверняка, куда она его приведёт.
Прошлым вечером Невена, старшая жрица богини Керидвен, которой лично прислуживал юноша (его звали Фелиз, что значит – счастливый) приняла у себя в доме какого-то вестника, и его объятое тревогой лицо и произнесённые полушёпотом слова сразу не понравились Фелизу, хотя он ничего и не расслышал. И, хотя лицо Невены сохраняло обычное спокойствие, она немедля вызвала к себе трёх помощниц и отдала им распоряжения, суть которых заключалась в том, что все жрицы должны были к утру, без промедления покинуть уютную лесную поляну у подножья гор Менез. Поляну, так долго служившую им и жилищем, и убежищем, и храмом.
Фелиз услышал также слова – «псы Догмаэля», и ему тоже стало неспокойно. Воины графа Догмаэля были теми людьми, которые пять лет назад спалили дотла его родную деревню и убили его отца. Сделали они это потому, что их деревня лежала во владениях графа Монтабана, а у него с графом Догмаэлем как раз вышла крупная ссора. Но кому могут угрожать жрицы Керидвен? Разве что адептам Унана, Единого Бога из Ренна. Но их оружием была главным образом проповедь, а не меч – так говорила Невена и другие сёстры.
Расставшись с помощницами, Невена обратила свой взор на Фелиза. Он всегда удивлялся несоответствию её мягкого, округлого и ещё молодого лица, обрамлённого чёрными кудрями – жёсткому, властному, не терпящему возражений голосу:
– Ложись спать. Утром пойдёшь к алтарю и выполнишь все утренние подношения, подбросишь топлива в очаги. Всё должно выглядеть так, как будто мы не ушли далеко. Когда же увидишь ворона на ветке священного дуба – уходи через лес в Гломель, там повстречаешь одну из нас.
