Все меняется, менялось и будет меняться.
Дана не была плохой или хорошей, она всего лишь молодая женщина, потерявшая своего мужчину. Так иногда бывает, что две семьи сговаривают молодых, и они, выполняя волю старших, обязаны заключить брачные узы. Любишь не любишь – это к делу не относится, главное два рода общей кровью повязать и воспроизвести на свет здоровое потомство. Им повезло, сразу друг другу понравились. Наверное, ошибка Варны сыграла в их судьбе немаловажную роль, в своих родах оба считались выродками. Ратмир не склонен был стать волхвом, а тянулся к стезе витязя, она не представляла себя ворожеей и после склок в семье, в конце концов, отдана была в учебу к амазонкам. Когда встретились оба, за плечами Ратмира были долгие годы изнурительной учебы, служба в армии, возвращение в родные края и княжеская служба в группе берсерков. Год назад вернулся из Афганистана, заматерел окончательно, выделился, встал в ряды карабов. Дана среди девиц-воительниц еще не успела заслужить уважение, слишком юна и строптива была. Иной раз взбрыкнет, непокорность проявит, за что мать-воительница потом уроком наделит. А урок тот хоть и по силам Дане, да только все соки на измор выжмет. Тем не менее по осени свадьбу сыграть должны были, и вящий и мать-воительница разрешение дали. Потому как славянскому роду не должно быть переводу.
Случившийся побег пленника внес в их жизнь свои коррективы. Вящий вызвал шестерых карабов и доверил свободную охоту. Условие только одно. Беглеца обязательно живым обратно в детинец привести. Задачу поняли и приняли. Все шестеро разошлись куда посчитали нужным. Дался же князю чужак! Дана и в глаза его не видела, а уже корила за глаза и ненавидела. Перед тем как уйти в поиск, лишь парой слов переброситься успели…
Ратмира нашли и принесли в огнище… мертвым. Криком кричала, нарушая все мыслимые заветы предков. И не потому, что ее витязь погиб. Знать, на роду так написано было. Потому как мстить оказалось некому. Беглец, убийца ее мужчины, собрав скорбную жатву, утонул в болоте. Как боги могли допустить такое? В себе замкнулась, нелюдимой стала. Лицо будто маска из воска, красивая, но непроницаемая, невосприимчивая к доброму слову. Да и нужны ли те слова, коли жизнь не мила? Коли мужчины для нее не существуют? Сама не девка уже, успели с Ратмирушкой помиловаться, вкусить запретного плода. Кто ж знал?
