Дождь. Не просто дождь, а ледяная, пронизывающая до костей канитель, смешивающаяся с вечным вермеллионским туманом. Он обволакивал город, как грязная вата, затягивая шпили чугунных мостов, скрывая верхушки фабричных труб, дышащих копотью, и призрачные очертания готических особняков. Воздух был густым от запаха мокрого камня, угольной гари и чего-то еще – чего-то старого, гниющего, что пряталось в каменных утробах этого города. Вермеллион. Город теней, секретов и крови.
Элира Вейн стояла под вычурным кованым козырьком особняка на Площади Забытых Шепота, не обращая внимания на холод, стекавший за воротник ее практичного кожаного плаща. Ее внимание было приковано к распахнутым дверям особняка. Оттуда тянуло запахом, который она знала слишком хорошо: медь, железо и подпорченное мясо. Смерть. Не простая смерть – смерть с размахом.
– Вейн, – хрипло позвал ее детектив Брак, его лицо под промокшей шляпой было серым от усталости и отвращения. – Там… ты должна видеть. Командор уже внутри. Кипятится.
Элира кивнула, короткий и резкий. Ее пальцы машинально проверили рукоять компактного серебряного клинка у бедра и застежку арбалета за спиной. Оружие Ордена «Алая Хватка». Ее броня. Ее смысл. Она шагнула через порог, оставив мокрый след на полированном паркете вестибюля.
Роскошь внутри контрастировала с мраком снаружи и ужасом, что витал в воздухе. Хрустальные люстры, бархатные портьеры, портреты надменных предков в золоченых рамах. И этот запах. Он становился гуще с каждым шагом по направлению к гостиной. За дверью слышались гневные, приглушенные голоса.
Командор Варг. Его фигура, широкая и грозная в черной униформе Ордена с алым шевроном на плече, заполняла проем двери. Его лицо, изборожденное шрамами старых битв, было искажено яростью.
– …распоясались! Как черви, выползающие из навоза! – его бас резал воздух. – На глазах у всего города! У аристократии! Это вызов, Вейн! Плевок в лицо «Алой Хватке»!
Элира бесшумно обошла командора, ее взгляд скользнул мимо него – и замер. Гостиная. Когда-то элегантная, с камином и дорогой мебелью. Теперь это была бойня.
Тело женщины в изорванном шелковом ночном одеянии лежало в центре комнаты на роскошном персидском ковре, теперь пропитанном запекшейся кровью до черноты. Но не поза, не раны заставили Элиру сжать челюсти. Это был размах. Жертву не просто убили – ее осквернили. Грудь была вскрыта с хирургической точностью, ребра разведены в стороны, обнажая пустую полость. Сердца не было. Вместо него на ковре, прямо под зияющей раной, был выложен… узор. Начертанный густой, почти черной кровью. Сложный, угловатый символ, напоминающий стилизованную птицу или паука. Вокруг него – более мелкие знаки, похожие на алхимические формулы.
