Равнина, похожая на стол. Ровная и блестящая. Даже линия горизонта обрывалась точно так же, как край у стола – ровной, чёткой чертой.
Вовка покрутил головой, потом повернулся всем телом: бесполезно, во все стороны одно и то же – блестящая гладкая поверхность без единого предмета или хотя бы неровности. И назад не вернуться. Та сверкающая арка, в которую он вбежал вслед за Нифлянцем, тоже отсутствовала. «Я умер что ли? – невесело подумал он. – В чистилище?»
Только что его душа горела яростью. Он хотел как можно больнее убить проклятого зеленокожего. Но сейчас, глядя на квадратные километры зеркальной равнины, он физически чувствовал, как его охватывает странное оцепенение. Не хотелось ничего. Он разжал ладони; игольник выпал и повис на шнуре. Кротов ещё с минуту бездумно потоптался, а потом уселся и безразлично уставился в никуда. «Похоже, и вправду умер», – обрывок мысли скользнул и пропал. Это не взволновало. Не затронуло ни единой струны в душе. Им овладело безразличие. Он словно растворялся. А потом он исчез.
***
Речка вытекала из тумана, выписывала изящный поворот и снова убегала в туман. Всё место – кусок берега с покатым травяным спуском к реке, небольшая песчаная полоса по краю воды и луг с разнотравьем и яркими жёлтыми цветами – всё это окружал туман. Он почему-то не двигался, а стоял молочной пухлой стеной. Вовка глянул на природу лишь мельком, его внимание сразу приковали фигуры на берегу, у песчаной косы. Там находились трое. Мужчина в свободной светлой рубашке и таких же брюках сидел спиной к Вовке прямо на траве. У самой воды по песку шла босиком девушка в цветастом летнем сарафане, рядом с ней, иногда забредая в реку, шёл мальчик. Они не разговаривали. И шума воды Вовка тоже не слышал. Как и запахов. А ведь этот луг должен был просто взрываться запахами, – отстранённо подумал Вовка. Но это были мелочи, и они не взволновали его. Сейчас не до них. Потому что Вовка знал эту троицу. И никак не должен был видеть их в таком виде. Да и сам он должен был сейчас находиться совсем в другом месте. Кротов глянул на себя и усмехнулся: – «Никогда не думал, что в рай теперь берут при всей амуниции».
Он был в обгоревшем, грязном бронекостюме, а на плече висел игольник. Только шлем снят и пристегнут к поясу. Вовка не помнил, когда снял его. И откуда у него игольник. Кроме того, у него ничего не болело. Он пошевелил пальцами. Целые. Значит точно сон. Он стоял и никак не мог заставить себя подойти к людям. Ему казалось, что они специально не показывают ему лица, и если он их увидит, весь этот мир разрушится. Вовка понимал, что то, что он видит, не может быть реальностью. Это или бред, или он действительно умер, и загробный мир существует.
