– Я обожглась!
– Чего? – Гоша упал на колени и рассматривал покрасневший горячий куб, не понимая, как такое возможно.
Внезапно, Соня начала шататься из стороны в сторону, чего с ней не происходило, даже когда она была сильно подвыпившая. В глазах резко потемнело, а в ногах чувствовалась слабость, казалось, что ещё чуть-чуть, и они сломаются под весом тела девушки.
Тоже происходило и с Денисом, который от сильной боли схватился за голову, и не в силах даже закричать, открыл рот и жутко кряхтел.
– Что с вами? – Гоша же растерялся и бегал вокруг уже упавших на песок друзей, которые молча бились в конвульсиях не в силах попросить о помощи.
Я оказалась в незнакомой мне квартире, точнее на кухне, обделка которой не менялась ещё с восьмидесятых, наверное. Будто оказалась в квартире самой обычной советской семьи. Хоть бы я ошибалась.
За окном ночь, и всё, что помогает мне ориентироваться в пространстве это свет уличного жёлтого фонаря и луны, которые отражались на плитке над раковиной и недавно мытых и ещё мокрых стаканах. Стол был чист и пуст, но над ним на стене висел пожелтевший тетрадный листок, приклеенный туда на один маленький кусок скотча, будто он последний, на котором было написано:
– Кирилл, ужин в кастрюле.
Чья же это квартира, и почему я оказалась здесь? Сделав несколько шагов в сторону коридора, я тут же остановилась, когда по всей квартире пробежал громкий скрип старых деревяшек. Казалось, что в доме прогремел гром, который, наверное, услышал каждый.
– Тише, тише… – Я осторожно переставляла ноги, внушая себе, что создаю меньше шума.
Таким же светом, как и на кухне, был освещён зал. У самой дальней стены, на которой, по всем канонам, висел красивый ковёр, узоры которого отчётливо читались, под белоснежным выделяющимся на фоне всего одеялом кто-то спал. Да так крепко, что даже не пошевелился от моих достаточно громких шагов и скрипов деревяшек. Судя по всему, там спала жена некого Кирилла.
Вдруг, после того как я моргнула, комната была залита красным светом. Да так, что пришлось выставить руки перед собой, чтобы не ослепнуть. Свет шёл с улицы, будто бы за окном стояла гигантская лампа, лучи которого проникали даже в самый потаённый уголок и щель. Недолго думая, я начала потихоньку уходить оттуда, делая такие же маленькие шажки, вспоминая, что в этом зале спит женщина.
Но сделав пару шагов назад, я упала на пол, запнувшись об табуретку, которой здесь не было до того, как я появилась здесь. Подняв голову вверх, над собой я увидела не длинную старую тугую верёвку. Взгляда было не оторвать. Она загипнотизировала меня, не давая даже встать с пола после падения. Эта верёвка настолько поглотила моё внимание, что даже забыла о красном свете, будто бы его и нет.
