Виктора разбудил негромкий убаюкивающий рокот воды, который дополнялся разноголосым мелодичным щебетанием экзотических птиц – оно то немного нарастало, то убывало, так что временами казалось, будто чирикают у самого его уха. Воздух был пропитан свежестью хвойного леса и благоуханием тропических цветов: выразительным, чуть пряным ароматом жасмина, лёгким запахом орхидеи с шоколадно-ванильными нотками и еле уловимым сладковато-фруктовым букетом гибискуса. Нежный порыв морского бриза едва ощутимо окропил лицо солёными капельками – словно сам Морфей, не выпуская Виктора из своих объятий, нашёптывал расслабляющим травянистым дыханием лаванды, что недурно бы поспать ещё – но он, сделав над собой героическое усилие, приоткрыл глаза и, пока ещё смутно – точно сквозь туман полудрёмы – увидел, как влага струилась с большой высоты десятками каскадов.
Широкие обрушивались вниз непроницаемой стеной, а узкие ловко петляли меж могучих раскидистых деревьев – они обосновались чуть выше середины пути от подножия к кромке водопада на тесной террасе. Над ней красовалась яркая двойная радуга, которая смотрелась ещё контрастнее на фоне причудливой растительности – та в изобилии покрывала площадку и, словно хрусталём, сверкала дождинками на солнце. Бабочки – такие пёстрые и непохожие – напоминали осколки этой радуги и порхали повсюду, а самая невероятная даже приземлилась прямо на Виктора. По мере того как зрение обретало резкость, в густой, влажной от брызг зелени одного из деревьев, разбуженный заметил двух оранжево-красных туканов – они как раз поворачивали друг к другу свои массивные светло-оливковые клювы. Он тихонько присвистнул – это, кажется, спугнуло парочку: взлетев, влюблённые энергично захлопали короткими крыльями, устремившись куда-то к основанию радуги, где, как уверяет легенда, лепрекон спрятал горшочек с золотом. На лице Виктора засияла довольная улыбка.
Ящерка цвета тёмного хаки с острыми шипами на синей треугольной голове проворно взбиралась на другое дерево, которое облюбовало вершину водопада, – из-за его ствола высунулся небольшой зверёк, похожий на енота, но с гибким, вытянутым словно хобот, носом, деловито принюхался и, взмахнув напоследок длинным хвостом, вновь скрылся в непролазной чаще. К умиротворяющему аромату лаванды начали примешиваться бодрящие нотки апельсина и лимона, а чуть позже и дыхание мяты – оно источало морозную ментоловую прохладу. Кроме того, появился запах чёрного шоколада и свежесваренного кофе с корицей и кардамоном – он, казалось, окончательно вырвал Виктора из цепких объятий сна. Неведомо откуда негромко и ненавязчиво играла расслабляющая музыка.
