ПРОЛОГ
В янтарных солнечных лучах замерли перед троном повелителя Дивьего царства три статных горделивых красавицы. Огненные косы с алыми и зелеными лентами, венцы с рубинами да жемчугами, лучистые глаза да тонкие черты, нежные улыбки на ягодных губах… Но царь Яромир, сидя на своем троне, смотрел скучающим пустым взглядом, и казалось ему — невесты эти распрекрасные похожи на всех остальных, которых бояре ему уже показывали. Красивые девки, кто ж спорить будет, да вот все на одно лицо — худущие, смурные, даже улыбки их — и те вымученные, лживые. А может, ну ее, эту женитьбу? Жил без царицы и еще проживет!
Золотились узоры на шелковых платьях невест, гусляры что-то тихо бренчали у стены, бояре уже шептались недовольно — мол, царь опять никого не выберет. Но Яромиру было все равно. И такая тоска глухая его взяла — что вот есть же и богатство, и власть, и жену он может самую прекрасную выбрать, и колдуны у него в услужении сильные, и есть в сокровищницах дивные вещицы из заморских стран, а счастья нет. И нет даже желания это счастье где-то искать.
Скучно. Тошно. Охота и та надоела. Войну, что ли, начать? Тут как раз в Тьмутаракани шах себе новое войско собирает, не то из мертвяков, не то из упырей, кто их неверных-то разберет? Вдруг они первыми на границы с Дивьим царством пойдут? Нужно бы воинов в степи послать, городки укрепить…
— Государь батюшка, не вели казнить, вели слово молвить! — бахнулся тут на колени кто-то из бояр, и Яромир недовольно скривился. — Ежели не нравятся тебе невесты, мы других найдем, все земли обойдем, а привезем ко дворцу красавиц!
— Обойдусь без красавиц, — мрачно сказал царь и махнул рукой — уведите, мол, невест.
Девки поклонились в пояс, да и отправились к своим мамкам-нянькам, бояре тоже засуетились, решив, что сход завершен. Только колдун Морок вперед выскочил, тряся козлиной бородкой. Плешивый, худущий, что скелетина, рябой весь, был он наружностью не слишком приятен, зато силою обладал великой и умел добывать колдовские вещицы. Прошлой весной где-то достал летающий ковер да прялку, которая могла золотую нить прясть, а пару зим тому — гусли чародейские.
— Царь-батюшка, есть у меня диковинка одна, — поклонился колдун. В своей черной хламиде был он похож на огромного растрепанного ворона, что живет на погосте. Никаких украшений Морок не носил — лишь рубиновый амулет на тонкой серебряной цепочке кроваво алел на его груди.
— Все вон! — гаркнул царь, и бояре еще быстрее поспешили из хоромин, не желая видеть гнев Яромира. — А ты, Морок, показывай свою диковинку. Кто знает, может, и взвеселит она меня…
