Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне?
Из детской книжки
Стрелок размел листья, обломанные ветки, заброшенные ветрами на крышу, расчистил себе место подле кирпичного бордюра, опоясавшего по периметру жестяной скат крыши, раскатал термоковрик. Открыл пластмассовый обтекаемый футляр с винтовкой, несколькими точными движениями приготовил оружие. Достал из рюкзака и закрепил на голове, поверх черной вязаной шапки, пластиковый обод с наушниками, выдвижным радиомикрофоном и устройством, вроде компактной «видеокамеры» – от него на подвижном кронштейне сдвинул к глазам окуляр. Провод от этого устройства «включил» в винтовку, в специальный штекер. Глянул на часы (на них памятная гравировка от самого министра обороны)… в общем, в норматив уложился. Но все же, исходя из своего опыта, он предполагал – до того, чтобы пришлось стрелять, дело вряд ли дойдет. Скоре всего, все опять отменят.
…А девочка впервые вошла в церковь (конечно, ей были неизвестны такие высокие слова, как «припала к телу Церкви»). Вместе с бабушкой вошла в двери (правда, очень высокие, настоящие Врата) – ей показалось – она стала падать в темное открывшееся пространство. Высокий купол, рассыпавшийся блеск по золоту окладов, бородатые, строго глянувшие старцы! Закружилась голова… может, от контраста яркого солнечного дня – и темного провала, откуда повеяло чем-то запредельно таинственным, что вот-вот сбудется, осуществится наяву? Увидела все как бы сверху, словно паря в ставшем плотным, удерживающим ее воздухе. Где-то под ней – крохотные трепетные огоньки свечей сливались в мерцающий угольным жаром накал городов… всех больших и малых селений… совсем заброшенных деревень по всей огромной, проплывающей внизу и словно бы дохнувшей на нее неимоверным благоуханным духом русской земле.
…И альпинист открыл глаза, стараясь привыкнуть к полумраку, разглядеть хоть что-то из проема каменного мешка, низкого свода пещеры или грота, где он лежал, укрытый брезентовым пологом. Звезды бледнели на предутренней карте неба… а ведь когда-то пунктир звездных блесков вел его к непокоренным вершинам… Но вот эти маршруты исчезают, гаснут для него. От воспоминаний – вздоха – резкая вспышка, ослепительное видение
черное крыло скользнувшего коршуна
он чиркнул бритвенным разрезом полета по синей оболочке небес. И – падающая скала, обрушившиеся глыбы, загромоздившие узкий гребень, по которому поднимался отряд. Кто остался в живых после махины в полнеба… отколовшейся, рухнувшей? Ему показалось (он видел?) – птица ударилась о скальный останец, разошедшийся тут же, распавшийся на иззубренные части. Неведомая сила вырвала каменный зуб из голубизны – в этом месте остался зияющий ободранный проем, сочащийся чернотой… Серый прах, нагромождение гигантских плит, крики из-под завала.
