Профессор. Достижение научной мысли
Автор убежден, что повествование обязано начаться именно с этих строк.
Мой опыт подсказывал, что любой, даже самый сложный проект когда-нибудь завершается. Нужно лишь настойчиво двигаться вперед, без пауз и желательно без хаотических метаний. Хотя бывают ситуации, где случайные блуждания предоставляют дополнительный шанс отыскать подходящее решение. Как бы то ни было, со спорадическими прыжками или без оных, близился волнующий момент запуска создаваемого на моей кафедре нового экспериментального комплекса. Остались позади горячие споры с подрядчиками: людьми – ювелирами и механиками, гномами – кузнецами и стеклодувами, эльфами – бондарями и скорняками, друидами – травниками и знахарями, по поводу устройства того или иного элемента разрабатываемой системы. Еще бы, ведь именно они, умелые и вдумчивые специалисты, демонстрируя вершины мастерства и находчивости, превращали мои замыслы в реальность. Ассистенты приобрели необходимую сноровку в сборке и отладке узлов установки, уже прекрасно разбирались в переплетениях сонма соединительных патрубков, назначении разнообразных накопительных емкостей, хитроумных вентилей и затворов, петель задержки и выравнивания потоков. За мной же оставалось лишь правильно настроить взаимодействие частей многосоставного механизма. От верной работы даже крошечного клапана зависел конечный результат.
Уф. Наконец-то сумел добиться равновесия во второй и семнадцатой группах. Каждый из сорока восьми блоков должен производить или поглощать необходимый секрет ровно в том количестве, сколько нужно, дабы не искажать ход витальных преобразований во всех звеньях ансамбля. Еще раз проверил исправность входного бункера, заполненного полужидкой травяной заправкой. Порядок. Привел установку в действие. Шестеренчатый насос, бурча и чавкая, как бы нехотя начал откачивать зеленую пасту из исходной емкости и заталкивать пузырящийся субстрат в центральный тракт установки. Я же откинулся на сиденье и для расслабления рассыпал взор куда-то поверх стола, испещренного рисками кислотных ожогов, наслаждаясь клокотанием, урчанием и бульканьем хорошо отлаженных секций.
Как бы хотелось сосредоточить силы на осуществлении многочисленных задумок, подобных данной, что постоянно зреют в моей голове. Но это лишь мечтания, обстоятельства не позволяют такой свободы, а, напротив, настойчиво требуют немалых усилий в других, не известных никому из присутствующей ученой молодежи направлениях деятельности. Моя жизнь разделена на две части. В одной, явной, она отдана практической алхимии, в которой я дослужился до профессора, надеюсь не последнего в университете, и руководителя кафедры; в другой, тайной, я возглавляю глубоко законспирированную следственную бригаду под условным названием «Корректор» с широчайшими полномочиями, о которых свидетельствуют знаки «Действует по велению короны», имеющиеся у каждого члена команды. О существовании группы известно лишь одному из ближайших советников короля. К слову, я никогда не видел куратора и не знаю его имени. Он определяет направления работ, ориентированных на достижение главной цели: негласное и по возможности деликатное решение проблем, наносящих вред королевству, которые трудно устранить обычными средствами без неприятных побочных эффектов. Подобно тому, как после создания черновика желательно исправить ошибки, то есть заменить неверные буквы или целые слова, вписать недостающие и удалить лишние, правильно расставить знаки препинания. И сделать все это без излишнего гама. Задания он присылает почтой, а отчетов не требует. При необходимости обратной связи я могу писать в корректорский отдел королевской канцелярии. Из всего этого следует, что я лишь частично распоряжаюсь собственной жизнью, а «Корректор» является секретным (и, возможно, не единственным такого рода) оружием его величества. И корона, пусть даже не подозревая о нашем существовании, тем не менее ожидает от группы продуманных и эффективных действий в специфических сферах, кардинально отличающихся от задач практической алхимии. Вот такой вот парадокс.
