В «Истоке» стояла обычная дневная суета. Одни готовились к трудовой ночи, другие отдыхали после смены, пара купцов в углу вместе с работником обсуждали предстоящую работу. В воздухе витал запах щей и жареной картошки.
Ки́рлик присел к группе знакомых, которые следили за азартно режущейся в карты парочкой. Мужики хором поприветствовали его и вернулись к наблюдению за игроками.
– Ты с работы или… ― Томми многозначительно помахал рукой.
– На работу. А ты?
Коллега довольно улыбнулся.
– Я в отпуске. Вот последний денёк отрабатываю, ― Широкая мордаха Томми расплылась в блаженной улыбке. ― На Острова поеду. Море, солнце, пляж, бабы и всё такое.
От резкого звука Кирлик вздрогнул ― это Лукас со злости стукнул по столу раскрытой ладонью с картой.
– Ты мухлевал!
Его соперник, незнакомый Кирлику, пожал плечами.
– Все свидетели, я честно играл. Умей проигрывать.
Лукас со злостью бросил на стол деньги и ушёл в дальний угол зала, громогласно матерясь. Его проводили сочувствующие взгляды коллег. Победитель невозмутимо собрал свой выигрыш и огляделся.
– Может есть желающие попытать удачу.
– Или запытать, ― тихо прокомментировал Томми.
Но его услышали ― это было видно по тому, как дёрнулась бровь незнакомца. Может он и ответил бы на это высказывание, однако напротив присел молоденький стажёр. На это быстро среагировал Томми.
– Тю! Это то же, что и с младенцем воевать.
Так и вышло. Первую партию мальчишка продул вчистую. Вскоре стажёра сменил старый снабженец, но и он особого успеха не сыскал.
– А ты сегодня куда? К новому или старому?
Кирлик постучал пальцем себе по лбу.
– Томми, ну кто такие вопросы задаёт. А как же соглашение о неразглашении?!
Коллега только поморщился.
– Ой, да ладно тебе! Тоже нашёлся моралист. Все говорят.
– Я не все. Если всем рассказывать, кто у тебя клиент, так и без работы остаться недолго. А то и чего похуже.
Было видно, что Томми не понравилось это. Он отвернулся, справедливо решив, что спор того не стоит. На плечо Кирлика опустилась тяжёлая рука. Это была Марита, грузная общительная женщина с неиссякаемым энтузиазмом бобра.
– А вы уже сдали Олу́кусу на похороны?
– Кому?
– Олукусу. С беднягой приключился сердечный приступ. Перегорел на работе. Мы решили все сброситься и поддержать его семью. Трое маленьких деток осталось.
– Я не знаю кто это.
Лицо Мариты приобрело такое жадное, почти кровожадное выражение, что Кирлик едва смог подавить желание спрятаться под стол.
– Это не важно. Сдать всё равно нужно. А ещё у Риты из бухгалтерии родился ребёнок, мы собираем деньги на одежду для маленького. Вот возьмите и распишитесь тут.
