Я застыл истуканом, тупо уставившись на маман. Ее присутствие было настолько же неожиданным, как если бы посреди деревенского дома появился павлин. Вроде бы не сказочная птица, а все равно павлину здесь точно не место. Вот так и с госпожой Милославской.
Что за хрень происходит? Светланочки Сергеевны тут быть не должно. Она по Воробьевке перемещалась инкогнито. Все тайком, да тайком. И вдруг нарисовалась в доме Виктора, с которым они ещё и в контрах.
Кстати, о Викторе. Дядька стоял у маман за спиной, низко опустив голову. Если Настя готова была госпожу Милославскую сожрать с потрохами, еле держала себя в руках, то дядька выглядел каким-то удрученным. Даже, наверное, расстроенным.
– Сынок… – Эта особа, по недоразумению являющаяся матерью Жорика Милославского, поднялась со стула, раскинула руки и пошла ко мне с явным намерением заключить в объятия.
Честно говоря, не было ни малейшего желания. Даже присутствовало опасение. С чего бы внезапная любовь проснулась. Помнится, в Москве она демонстрировала совсем другие чувства. Но и бежать от родной матери тоже странно. Родственникам хрен объяснишь. А правду я им рассказать не могу. Причем, ради них самих же. Ожидать от Милославской можно все, что угодно. Если она вдруг решит, что Виктор о чем-то в курсе из ее тайной прошлой жизни, представить не могу, какая внезапная блажь может прийти в голову этой маньячке. Но однозначно ничего хорошего.
В этот момент я с удивлением понял, что на самом деле переживаю за всю дядькину семью. Искренне. Меня очень даже волновало их благополучие. Крайне сильно не хотелось бы, чтоб мамочка доставила проблем Виктору, Насте, Машке и Андрюхе. Особенно Андрюхе.
– Мамуля! – С радостью, еще большей, чем демонстрировала Светланочка Сергеевна, бросился ей навстречу, так же распахнув объятия. Чуть не убился по дороге, так торопился ее обнять.
Маман еле заметно вздрогнула. Во взгляде появилась настороженность. Ясное дело, когда сын, с которым она рассталась в сильной ссоре, и которого засунула в пичужкину даль против воли, вдруг демонстрирует подобную любовь… Я бы тоже испугался. Но мне надо было взять инициативу в свои руки, поэтому, хрен ей, а не терпила. Буду вести себя привычным образом. Это там, в машине, когда очнулся Жоржем Милославским, вообще не понимал, что происходит. А теперь то, большой вопрос, кто диктует правила.
Я подскочил к Светланочке Сергеевне, а затем обнял ее, крепко прижимая к груди. Настолько крепко, что она еле слышно крякнула. Как бы не угробить мамочку своей «любовью».
– Что за цирк? – Тут же, пользуясь возможностью, зашипела мне в ухо маман. – Ты меня сейчас задушишь…
