Тихим зимним вечером, когда небо над городом окрасилось в тёмно-синие и пурпурные переливы, Тарас вернулся в свою скромную квартиру после участия в необычном аукционе. Комнаты встретили его привычным полумраком и прохладой – обогрев Тарас экономил, ведь в последние месяцы возникли финансовые трудности. Выключая настольную лампу, он с любопытством разглядывал медный ларец, который только что приобрёл на аукционе.
– Ну и где же твой секрет, старичок? – пробормотал он, проводя ладонью по тёплой на ощупь поверхности металла. Ларец выглядел старинным, с узорами, напоминающими арабески. Он слегка пах сыростью, словно многие годы пролежал в сыром чулане.
Сердце Тараса учащённо билось, пока он осторожно приоткрыл крышку. Внутри обнаружился карманный хронометр – небольшой, с позеленевшей от времени металлической крышкой, а на его циферблате красовалась трещина, искажая римские цифры. Механизм будто застрял между «прошлым» и «настоящим», игнорируя все нормы течения времени.
Когда его пальцы коснулись заводной головки, вдруг что-то словно щёлкнуло – не только в его руках, но и во всём окружающем пространстве. Пол слегка зашатался, лампа мигнула, а перед глазами мелькнули всполохи света, похожие на северное сияние. Затем в одно мгновение комната исчезла – на смену пришла вечерняя сельская дорога, по которой проезжали телеги. И Тарас, одетый в свои джинсы и толстовку, стоял посреди грязноватого тракта, слыша крики возниц:
– Эй, ты откуда взялся, парень?
Тарас почувствовал, как все внутри холодеет. Он моргнул, пытаясь увериться, что это не сон.
Глава 2. Затёртые страницы истории
Несколько минут Тарас тупо оглядывался по сторонам: вокруг тянулись поля, из труб крестьянских хат валил серый дым. Кое-кто у придорожного колодца, завидев странно одетого человека, начал шептаться. Сердце Тараса колотилось, и он вспомнил купленный хронометр: значит, именно эта вещица повлекла столь нелепый скачок… во времени?
– Не может быть… – пробормотал он, коснувшись треснувшего циферблата. И словно в ответ на его прикосновение, мир опять задрожал, а перед глазами всплыл огненный узор. На этот раз Тарас оказался в каком-то ином месте, возможно, неделю спустя, судя по разговору крестьян, комментирующих позднюю осень.
Снова и снова «толчки» переносили его на дни или недели вперёд или назад внутри одного исторического периода – всегда XIX век, если судить по обстановке и речам людей. Тарас чувствовал себя безвольной марионеткой, дёргаемой за ниточки «трещины» на циферблате, и это доводило его до отчаяния.
