Равномерный гул, доносящийся отовсюду, успокаивал и обволакивал разум. Он был неким фоном, способствующим неторопливому и размеренному течению мыслей. Сказать, что Акайо волновался, было трудно, так как внешне он этого никак не выдавал. Да и его внутренние, как принято говорить, «переживания», мало походили на тот экзистенциальный ужас, что охватывает порой человека среди ночи даже в мягкой теплой постели.
Пузырьки. Да, именно, пузырьки! Акайо улыбнулся сам себе. Он, наконец, нашел образ, который идеально подходит. Человеческая жизнь подобна пузырьку, поднимающемуся с речного дна и заканчивающему свой путь на поверхности. Это хрупкий сосуд, заполненный газом. Осознает ли пузырь, что за сила породила его, что за законы заставляют двигаться и как он закончит свой путь? Вряд ли. Так же и человек – он лишь тщится придумать сам для себя некие обоснования, но насколько они истинны – это очень большой вопрос.
Акайо бережно поднял руками хатимаки, чтобы повязать его на своей голове. В центре белого полотна ярко краснело солнце – как будто расплывшееся пятно крови. Процесс требовал сосредоточенного, но быстрого усилия. Чуть подправить, вот так.
