Корабль «Прометей», подход к ГоризонтуМарт 2142, день 1
Третий шарнир левого манипулятора заедал уже вторую неделю.
Юлиан Рейес лежал на спине в техническом коридоре С-7, втиснувшись между охлаждающими контурами и пучками оптоволокна, и в четырнадцатый раз за этот месяц проклинал того умника из конструкторского бюро Helios, который решил, что сервисный люк шириной в сорок два сантиметра – это достаточно для человеческих плеч. Тусклый свет налобного фонаря выхватывал из темноты переплетение проводов, трубок и креплений – внутренности корабля, которые он знал лучше собственного тела.
Манипулятор не был критичной системой. Один из восьми внешних захватов для работы с образцами, он мог бы оставаться неисправным до самого возвращения на Землю, и никто бы не заметил. Но Юлиан замечал. Третий шарнир заедал – значит, смазка деградировала быстрее расчётного, значит, температурный режим в этом секторе обшивки отклонялся от нормы, значит, где-то в теплоизоляции образовался мостик холода. Мелочь. Ерунда. До тех пор, пока мостик не превратится в трещину, а трещина – в разгерметизацию.
Он видел, как это происходит. Один раз – достаточно.
Гаечный ключ соскользнул с гайки, костяшки пальцев ударились о металл. Юлиан выругался – коротко, сквозь зубы, на марсианском сленге, который усвоил ещё в детстве, – и на мгновение замер, прислушиваясь к кораблю.
«Прометей» гудел. Не так, как гудел девять месяцев назад, когда они покинули орбиту Марса. Тогда в его голосе была уверенность – низкий, ровный рокот термоядерных двигателей, работающих на полную мощность. Теперь гул стал тише, мягче, как дыхание спящего. Двигатели переведены в режим торможения. До цели – меньше суток.
До объекта «Горизонт».
Юлиан закрутил гайку (наконец-то), вытер руки о комбинезон и начал выбираться из технического коридора. Сорок два сантиметра. Его плечи были сорок четыре – он проверял, каждый раз проверял, потому что каждый раз надеялся, что измерения врут, но они не врали, и приходилось протискиваться боком, царапая комбинезон о рёбра жёсткости.
Коридор С-7 вывел его в главную магистраль – трубу три метра в диаметре, тянущуюся через весь корабль от носового шлюза до двигательного отсека. Здесь можно было выпрямиться. Здесь можно было вдохнуть – не тот переработанный, пахнущий пластиком и озоном воздух технических отсеков, а почти свежий, с едва уловимой ноткой хвои от ароматизаторов в системе жизнеобеспечения.
Юлиан провёл рукой по стене. Прохладный металл. Вибрация – почти неощутимая, как пульс.
