Поезд прибыл на Николаевский вокзал. Я закинул рюкзак на плечо и спрыгнул со ступеньки вагона. Толстые подошвы армейских ботинок ударились о бетон. Звук разнесся гулким эхом на полупустом перроне.
Я поднял голову и довольно улыбнулся лучам солнца, пробивающимся сквозь вату облаков. В моем родном городе такая погода была большой редкостью.
Похлопал себя по карманам штормовки, проверяя наличие бумажника, и подмигнул симпатичной проводнице:
– Бывай, красавица. Спасибо за заботу.
Девушка застенчиво опустила глаза, пряча улыбку. А щеки ее залил приятный румянец.
Я поправил берет с логотипом «Легиона», потянул лямку рюкзака и зашагал прочь. Свернул в арку и вышел на Столичную площадь. Плотнее запахнув куртку, направился в сторону Николаевского проспекта. Отстраненно отметив про себя, что за время моего отсутствия город практически не изменился.
Я не был дома два года, выполняя приказы «Легиона» в разных частях Российского Союза. Как в самой империи, так и в княжествах, которые давали присягу императору. Набирался ума да знаний и оттачивал навыки, как говаривал командир. Но срок контракта истек, и продлевать его я не стал. Наконец я вернулся в родной город любимого Союза Империи. И очень надеялся, что мои старые прегрешения уже забылись. Иначе…
Что будет в случае этого самого «иначе», я старался не думать. В Петербурге полсотни дворянских семей. А я был молод, глуп, остёр на язык и часто подбивал горячих аристократов на дуэли. К тому же я слыл любимцем женщин. Хватит пальцев на одной руке мастерового, чтобы пересчитать тех из дворян, чью честь я не задел. Не зря дед отправил меня на службу в «Легион», да еще и в подразделение «Висельников».
Прохожие косились на военного наемника. И чаще всего с опаской. «Висельники», как правило, проводили каждый увольнительный день как последний. Словно любой такой день был взят в долг у смерти. Поэтому пьянство и дебоши в кабаках, где отмечались гусары, было чем-то обыденным. И заканчивался такой балаган часто погромом бара, избиениями, а то и убийствами. К утру начальство проходило по караулкам, выкупало дебоширов из клеток и гнало на новое задание. Рады таким клиентам были только отчаянные девицы с улочек красных фонарей, которых гусары очень любили, и щедро платили за ласки. Так что форма подразделения привлекала ненужное внимание.
Даже рабочие Северных приисков, с которыми я ехал в одном вагоне, тяжелые люди, охочие до пьянства и драки, всю дорогу косились на меня с откровенной опаской. А когда я попросил их не приставать к молоденькой проводнице, послушно выполнили просьбу. Я легко мог их перебить. Так как был в своем праве аристократа. Даже городовые, которые пришли бы для разбирательства дела, взяли с меня уменьшенный штраф за травмы или причинение смерти по неосторожности. Но теперь же форма привлекала слишком много внимания. Впрочем, это решаемо.