«В раскаленной, медно-красной,
Тверди неба как на троне
Светит солнце, словно призрак
В окровавленной короне…
Штиль… Стоим мы дни за днями;
Волны с небом в заговоре;
Наш корабль как нарисован
В нарисованном же море…».
Кольридж, «Поэма о Старом Моряке»
Феонин рассматривал червячка на дне своего коктейля, тот в свою очередь поглядывал на него сквозь мутную поволоку из стекла и янтарной жидкости своими маленькими черными глазками. «Черт меня дернул заказать этот фирменный коктейль!» – думал он, периодически все же аккуратно отпивая от стакана, стараясь усилием воли игнорировать насекомое внутри, хотя бы в этот момент. Тем временем на жидкокристаллическом меню сияла информация о коктейле «Перестройка ДНК + Мескалиновая мечта»… В старые добрые времена ему принесли бы два разных напитка, а теперь, в сомнительных целях рекламной акции, перед ним стояла сборная мегабормотуха, которую еще сдобрили искусственно-синтезированной гусеницей, которую можно было съесть живьем в ритуальных целях, для привлечения удачи. Мерзость и банальщина, да еще и живодерство! Феонин, в который раз проклял обольстительниц противоположного пола, которые в обличие официанток «развели» его на эту дрянь. Но, сам виноват. Денег в кармане у него было не много, а вот времени было предостаточно, поэтому он, собственно говоря, и не мог позволить вылить эту гадость и заказать чего-нибудь менее экзотического. Дочитав информацию до конца, Феонин облегченно вздохнул: гусеницей можно было не только закусить, но и выпустить на волю. Он залез пальцами в остатки «Перестройки» и вынул оттуда бедное существо.
– Каково ваше решение относительно моей жизни? – тихо пропищала гусеница.
– Ты осознаешь все, что сейчас происходит? – опешил Феонин, положив «червягу» на стол.
– Мои гены это относительно строгая программная линия, поэтому значения всего того что сейчас происходит я могу улавливать с большой долей вероятности. Так будешь меня есть?
– А что ты сам бы предпочел?
– Какая прелесть! – послышался голос официантки за спиной. Феонин еще раз про себя убедился во врожденном жестокосердии женского пола, столь нежно выпестовываемом Госпожой Эволюцией ради безумной идеи выживания.
– Я бы предпочел жить и размножаться,– гордо продекламировала гусеница. Эти слова заставили усомниться в правильной расстановке цепочки его рассуждений, относительно этого создания. Может, стоило сожрать ее? Уж слишком больно было слушать такие речи сегодняшним вечером. К тому же она искусственная, если уж на то пошло. Впрочем, в этом вопросе можно было конкретно потеряться, уж больно тонка грань между аналоговым и вторичным в современном мире.
