Бережно поднеся ко рту переполненную рюмочку знаменитого напитка, вдохнув его неповторимо странный аромат, Нэм Пэче внутренне собрался и осторожно, с опаской глотнул. На всякий случай только половину. И с облегчением, даже с некоторым разочарованием, удивился лёгкому вкусу легендарной афлисовки, приятно лёгшей на язык.
«Вкусно… Мягонькая…»
Он хотел допить и не успел, потому что в первый миг прохладная, ласковая и нежно пушистая, как котёнок, афлисовка вдруг заполыхала напалмом и преобразилась в свирепого безумного тигра. Жгучий пламень заполонил рот и жидкой лавой пролился в горло…
– а-аа-Ыыы…о-оы-ыы…
Пэче с позорной поспешностью отставил рюмку, хватанул пухлые дольки лимонла и бросил горстью в рот, быстро зажевал и смог-таки, наконец, вздохнуть – брызнувший сок притушил огонь и принёс облегчение. И вместе с облегчением пришла даже некая приятность… – своеобразное чувство, к которому определения «приятное» или «неприятное» не очень подходят. Чувство будто ты выгораешь изнутри, но выгораешь… нежно-нежно. Пламя уже не бушует, а ласкает. И всё мягче и мягче… Нежный огонь внутри…
Когда афлисовка выгорела, и пожар внутри затих, казалось, оставив после себя умиротворённое, приятно тлеющее пепелище, на котором возрождалась обновлённая жизнь, когда уже легко дышалось, Третий Заместитель отвлёкся от самочувствия собственной персоны и смог чётче взглянуть на Полномочного Посла, который в отличие от него опрокинул в себя всю рюмку афлисовки. Перемена была разительная, будто и не он только что категорично, жёстко спорил и был зло неуступчив. Полное морщинистое лицо Костолса подобрело, размякло, осветлённое улыбкой довольства. Прикрыв глаза, Посол наслаждался, вероятнее всего именно тем, что он так расхваливал перед принятием афлисовки: наступившим облегчением, сладкой свежестью кислинки долек лимонла, тающих во рту, и приятным теплом, охватившим горло и разливающимся в груди.
«Настоящий Капитан!» – не мог не восхититься Нэм Пэче и тут же подумал, что другим, – не таковым, и не может быть Почётный Гранд-Капитан Космофлота.
И ещё Нэм подумал, что гостевая комната апартаментов Полномочного Посла, наверное, специально была предназначена для наслаждения мелкими радостями жизни. В ней царил слабый полумрак. Свет, исходивший от светильников в углах комнаты, был неярок, мягок, желто-оранжев. Тихо-тихо лилась музыка.
Сиделось хорошо. Чересчур хорошо. Большие округлые кресла-гнезда затягивали – можно было запросто утонуть и размякнуть в их глубине. Нэму на протяжении всего разговора приходилось «воевать» на два фронта: спорить с Послом и бороться с креслом. И там и тут безрезультатно.
