Он был совсем плох, этот старый колдун. Куда уж хуже: пуля разворотила ему бедро, рана нагноилась, и тут уже ни Бог, ни черт не могли помочь, он держался лишь какой-то своей удивительной силой духа да невероятной выносливостью, которые выработались у него от длительной жизни в суровых условиях гор. Лишь это помогло ему, невзирая на рану, доползти до пещеры и укрыться там от бомбежки. Так, во всяком случае, считал солдат. Этот безусый юнец, трусоватый, как все мальчишки, которых судьба оторвала от детских забав и бросила в ад и безумные войны, забрался в ту же пещеру, а вернее будет сказать, в нору, вырытую под скалой, когда весь его взвод попал в засаду и был положен кинжальным огнем пулеметов. Тем же огнем были отогнаны и прилетевшие было на помощь вертолеты. Но спустя полчаса это ущелье начали утюжить ракетами уже свои – тут уж, сами понимаете, сиди и не чирикай.
В этой-то пещере и встретились старик и мальчик-солдат. Старик был слаб и уже не имел сил даже пошевелиться. Мальчик стал ухаживать за ним, поскольку у него имелся некоторый навык ухода за собственным парализованным дедом. А кроме того, они беседовали, несмотря на то, что по справедливости могли считаться смертельными врагами: солдат пришел сюда с чужеземной армией на помощь правящей клике, а старик возглавлял отряд повстанцев, считавшийся поистине неуловимым и совершавший беспощадные налеты на расположения оккупационной и правительственной армии. И неудивительно, что местные жители питали к предводителю отряда суеверное почтение. Мало того, что он считался колдуном и видел на милю под землей, он, кроме того, был признанным грамотеем и совершил три хаджа в Мекку. А за отвагу и подвиги удостоился прозвища Щит Пророка.
Они плохо понимали друг друга, хотя мальчик усердно учил язык страны, куда его погнали воевать, и все свое свободное время проводил за словарями и разговорниками. Однако он не способен был объяснить старику, зачем пришел в эту чуждую для него землю, кого и от чего собрался он защищать. Но он старательно перевязывал стариковскую рану, менял под ним подстилку, слегка поругиваясь при этом. А старик (он недаром звался колдуном, и не зря слава о нем шла по ту и по эту сторону гор) глядел на него просветленным взглядом, в котором жила вся мудрость прошедших веков, и пытался объяснить юнцу одну простую истину, которую тот никак не мог уяснить из-за напластования вульгарно-атеистических и псевдонаучных представлений о мире, вбитых в него со школьной скамьи.
