Все описанные в этой книге истории произошли в одном маленьком провинциальном городке на Цветочной улице. Улица эта, как всем известно, начинается на холмах в самом богатом районе города, растекается рыночными площадями, ныряет в ремесленные кварталы и чинно выходит на берег реки, где изрядно плутает среди рыбацких хибар. Затем, уже совсем не такая нарядно-мощёная, как в начале, задорно перепрыгивает реку в самой её узкой части по горбатому мосту, петляет по бедному району и, наконец, теряется где-то между дальним полем и лесом, вливаясь в густую сеть тропинок.
Цветочная так длинна, что можно с уверенностью сказать: четверть жителей всего города проживает именно на ней. И эта разнородность её населения не даёт завязаться многим дружеским и добрососедским связям, столь характерным для других улиц города, где все без преувеличения знают друг друга в лицо и общаются с той долей любезности, которая присуща хорошо воспитанным людям.
И как бы ни был интересен этот феномен, но всё же отвлечёмся от него, чтобы услышать истории, которые долго будоражили умы людей, и могли окончиться совсем не так счастливо, как случилось в итоге.
Сложно сказать, в какой момент Цветочная впервые осознала себя саму. Она, конечно, помнила, как строили дома и мостили утоптанный грунт, но вот сознание и возможность действовать пришли к ней гораздо позже. В ходе изучения людей, наполнения разными эмоциями, понимания кратковременности их жизни. С каждым событием, что привлекало внимание улицы, она понемногу обретала себя. И, возможно, первым толчком к этому стал случай с ведьмой.
Помимо простых горожан, лишенных магии, на Цветочной селились и существа, наделенные ей: ведьмы, колдуны, стихийники и представители волшебных народов. Улица никогда не вмешивалась в их дела, но любила наблюдать. Вот и на эту историю смотрела она со стороны, лишь чуть беспокоясь о том, чтобы всё закончилось благополучно.
***
Дафна возненавидела его в тот самый миг, когда увидела. Возненавидела в нём всё: смоляные волосы, широкую спину, сильные руки. Особенно сильные руки, что так легко управлялись с тяжёлым топором, словно тот совсем ничего не весил.
Топор взмывал вверх и с глухим звуком погружался в древесину. Замирал на секунду, но, ведомый стальной волей лесоруба, снова отправлялся ввысь. И снова наносил удар. Ещё и ещё. Звуки разносились по лесу и болью отзывались в хрупком девичьем теле, словно это её, а не берёзу, сейчас рубили на части. Боль шипами прорастала в сердце, сковывала движения, затмевала разум. И лишь значительным усилием Дафне удалось избавиться от наваждения и броситься на защиту дерева.
