– Ты куда? – Ира поймала Севу за укладкой рюкзака. После вчерашней ссоры занятие выглядело подозрительно.
– Кирилл в поле позвал. Под Тверью городище второй год копают. На недельку-другую смотаюсь и вернусь.
– А работа?
– Отпуск взял.
– Удобно устроился, – Ира негодовала, но после вчерашнего старалась держать себя в руках, – захотел – уехал, захотел – приехал, отпуск в своё удовольствие тратишь. Как будто меня нет. Не боишься, что замки сменю?
– Да брось, Ир. Отдохнёшь.
Сева попытался чмокнуть подругу в нос, но Ира отвернулась. Небольшую вину Сева чувствовал: Ира права, он не хотел выяснять отношения и бежал. Но не сменит же замки, вправду. Тем более в съёмной квартире. Посидит одна, успокоится. Не первый раз, в конце концов.
Павел Иванович обрезал засохшие листья домашних горшочных растений и не переставал удивляться:
– Опять не сидится. Дались тебе эти раскопки. Мы с тобой своё отъездили. Найдут, не найдут – не наша забота. Чем тебе в музее не дело? Копайся в своих архивах; кому консультация нужна, сами наведаются, – Павел Иванович перестал щёлкать ножницами и задумался. – Постой, да ты небось сама напросилась.
Серьёзная Людмила Леонидовна с характерным желобком между бровями улыбнулась открытой детской улыбкой.
– Павлуш, чувствую я. Найдут.
Павел Иванович обречённо выдохнул. Шестьдесят три года, а его Люда никак не угомонится: выпросила себе место консультанта при монастыре, чтобы хоть так поучаствовать в раскопках городища.
– Ну с чего ты взяла?
Людмила Леонидовна положила стопку одежды на диван и взялась объяснять:
– Павлуш, сходится всё. Записи Тихомира монахи под видом трудов по медицине сохранили, сам он в церковных списках указан как погибший при пожаре. Значит, жил он там до последнего, и капсула где-то должна остаться. Пожар пожаром, но такую ценность Тихомир хранил припрятанной, сомнений не может быть.
Ножницы снова защёлкали. Ох уж эта её мечта отыскать ирис с ромашкой.
– Люда, даже если найдут, тебе что с того? Посмотришь потом в обычном порядке. Не обряд же ты собралась проводить.
Ответа не последовало, и Павел Иванович на мгновение усомнился в здравомыслии жены.
– Люда, глупостей не говори.
– Я ничего не сказала. Ты сам.
– Люда!
Сева вторую неделю жарился под солнцем. Ковырял грунт в отведённом ему квадрате, снимал слои земли, скидывал в отвал, фиксировал находки, если были, – простая полевая жизнь. Но полностью отключить голову от проблем не удавалось. Ира продолжала обижаться. Не так активно и упрямо, как в начале, и всё-таки по её тону Сева слышал, домой рано: не очень-то его там ждут.
