Есть такое странное убеждение, которое лично мне всегда казалось глупостью, что якобы перед смертью, в самые последние мгновения перед ней, вся прожитая жизнь обязательно проносится перед глазами, как бы давая тебе что-то переосмыслить. Так вот, все это не более чем собачья чушь. Чья-то идиотская выдумка. В конце концов, кто из вас может похвастаться тем, что хотя бы раз умер? Не можете. Зато я могу. И нет, свою жизнь перед глазами я вижу лишь теперь, когда понимаю, что навечно закован в горящие цепи, рвущие своей тугой хваткой мою обреченную плоть. Именно в такой ситуации, как мне кажется, и хочется подвести какой-то итог, провести ретроспективу.
В момент же смерти не было мне никаких откровений, света в конце тоннеля, Божьего Суда, архангелов и чего бы вы там еще себе ни напридумывали. Нет, сначала все было идеально – точно так, как и мечтал всегда мой скорбный разум: беспросветная, тугая пелена тьмы. С самого детства это желание преследовало меня, репейником вцепившись в мой ум – желание забвения всего, что существует вокруг. Забвения самого моего сознания. Я не хотел видеть ни Рая, ни Ада, ни, прости Господи, Чистилища. Какой бы ни была реальность, горящий внутри меня максимализм просто хотел, чтобы ее вообще не было. И все же, когда я умирал, сжав в руках нож, которым только что перерезал глотку ублюдку, перерезавшему мне мою, то чувствовал эйфорию. Лучшие мгновения моей жизни длились, возможно, лишь в те несколько секунд, когда я перестал существовать.
Хотя, вы знаете, один момент все же стоит уточнить: свет после смерти я видел, да. Правда был то не божественный свет, а грязная, мигающая лампочка, освещавшая заплеванный подвал с облупившейся зеленой краской и плесенью, гуляющей по штукатурке. Большего разочарования и представить трудно. В общем, как вы уже, наверное, догадались, а может и нет – подвал не был Адом, и уж тем более не был Раем. Это был обыкновенный грязный, плесневелый подвал, воняющий собачьим дерьмом и мочой. Подвал, в котором меня воскресили. Точнее даже будет сказать не «воскресили» – это не совсем корректно по отношению ко мне. «Сымитировали» – вот верное слово. Так они это называют. Меня сделали игрушкой на поводке. Безвольным упырем. Хотя, если подумать, безвольным себя сделал уже я сам.
После смерти мне всегда казалось, что Сатана выбрал меня еще с того самого момента, как я нанес на автомат свою первую засечку, и что уже тогда Его рука лежала на моем плече, крепко вцепившись в него кривыми когтями. Не знаю, почему я так думал – причины на то у него были и раньше. Впрочем, я никогда не видел Его и не знаю, какие у Него когти, есть ли они вообще. Все, что знаю, так это то, что с каждой засечкой на цевье и прикладе я становился ближе к Нему, хоть сам того и не понимал. Это неизбежно, когда тобой движет ненависть. А если подумать, именно за этим я на войну и шел: умереть и унести с собой как можно больше таких же жаждущих смерти дураков.
