В тихом районе, где спящие фонари бросали тусклые лучи на асфальт, притаилось место, о котором знали только посвященные – "Мяугли-бар". Это был не просто ночной клуб, это была отдушина для домашних котиков, уставших от ласки и диетического корма. И руководил этим притоном хомяк. Да не простой, а Хома-Беспредел.
Хома-Беспредел, вопреки своей пушистой и безобидной внешности, был настоящим крестным отцом кошачьего мира. Он восседал на троне из старой когтеточки, а его крошечные глазки зорко следили за порядком (ну, или его подобием) в "Мяугли-баре".
Внутри клуба царил полумрак, разбавленный мигающими огоньками от старой гирлянды. Столы были накрыты газетами, а вместо стульев служили старые подушки и коробки. В воздухе витал густой запах валерьянки и дешевой кошачьей мяты.
Посетители "Мяугли-бара" были пестрой компанией. Тут можно было встретить персидского кота по кличке Пушок, некогда гордость хозяйки, а ныне – завсегдатая, способного опознать марку валерьянки по запаху. Рядом с ним, пошатываясь, сидел сиамский кот Тайсон, бывший гроза двора, а теперь – тихий алкоголик, жалующийся на несправедливость жизни. Была и Мурка, кошка неопределенной породы, но с определенно тяжелой судьбой – ее бросили на даче, и теперь она топила горе в кошачьей мяте.
В "Мяугли-баре" коты забывали о своей домашней жизни. Здесь можно было выпить, потанцевать под хрипящую из старого радиолы песню "What's New Pussycat?", поплакаться в жилетку такому же бедолаге и, конечно же, поругать хозяев.
"Эти люди совсем меня не понимают!" – вопил Пушок, размазывая слезы по своей пушистой морде. – "Они думают, что мне достаточно пакетика сухого корма и почесываний за ушком! А где же страсть? Где приключения?"
