У таможенника было гладкое округлое лицо, выражающее самые добрые чувства. Он был почтительно-приветлив и благожелателен.
– Добро пожаловать, – негромко произнес он. – Как вам нравится наше солнце? – Он взглянул на паспорт в моей руке. – Прекрасное утро, не правда ли?
Я протянул ему паспорт и поставил чемодан на белый барьер. Таможенник бегло пролистал страницы длинными осторожными пальцами. На нем был белый мундир с серебряными пуговицами и серебряными шнурами на плечах. Он отложил паспорт и коснулся кончиком пальца чемодана.
– Забавно, – сказал он. – Чехол еще не высох. Трудно представить себе, что где-то может быть ненастье.
– Да, у нас уже осень, – со вздохом сказал я, открывая чемодан.
Таможенник сочувственно улыбнулся и рассеянно заглянул внутрь.
– Под нашим солнцем невозможно представить себе осень, – сказал он. – Благодарю вас, вполне достаточно… Дождь, мокрые крыши, ветер…
– А если под бельем у меня что-нибудь спрятано? – спросил я. Не люблю разговоров о погоде.
Он от души рассмеялся.
– Пустая формальность, – сказал он. – Традиция. Если угодно, условный рефлекс всех таможенников. – Он протянул мне лист плотной бумаги. – А вот и еще один условный рефлекс. Прочтите, это довольно необычно. И подпишите, если вас не затруднит.
Я прочел. Это был закон об иммиграции, отпечатанный изящным курсивом на четырех языках. Иммиграция категорически запрещалась. Таможенник смотрел на меня.
– Любопытно, не правда ли? – сказал он.
– Во всяком случае, это интригует, – ответил я, доставая авторучку. – Где нужно расписаться?
– Где и как угодно, – сказал таможенник. – Хоть поперек.
Я расписался под русским текстом поперек строчки «С законом об иммиграции ознакомился (лась)».
– Благодарю вас, – сказал таможенник, пряча бумагу в стол. – Теперь вы знаете практически все наши законы. И в течение всего срока… Сколько вы у нас пробудете?
Я пожал плечами.
– Трудно сказать заранее. Как пойдет работа.
– Скажем, месяц?
– Да, пожалуй. Пусть будет месяц.
– И в течение всего этого месяца… – Он наклонился, делая какую-то пометку в паспорте. – В течение всего этого месяца вам не понадобятся больше никакие законы. – Он протянул мне паспорт. – Я уже не говорю о том, что вы можете продлить ваше пребывание у нас на любой разумный срок. А пока пусть будет тридцать дней. Если вам захочется побыть еще, зайдете шестнадцатого мая в полицию, уплатите доллар… У вас ведь есть доллары?
– Да.
– Вот и прекрасно. Причем совсем не обязательно именно доллар. У нас принимают любую валюту. Рубли, фунты, крузейро…
– У меня нет крузейро, – сказал я. – У меня только доллары, рубли и несколько английских фунтов. Это вас устроит?
