Нижний Новгород, 1917 год. Поздняя осень претерпевала первые заморозки и готовилась к началам обильных снегопадов, редко когда в этих краях запаздывающих. На южных окраинах города вёл бойкий торг небольшой рынок, объединивший кустарей разного рода деятельности. Входная деревянная арка торговой площади сообщала всяк сюда впервой попавшим, что это «СРѢДНОЙ РЫНОКЪ», а ниже разъясняла рукописным текстом: «торговля провiантомъ и рѣмѣслѣннымъ товаромъ».
Потребно – выбирай, что люди показали; а коли имеешь, что предложить – вставай не чурайся в подходящий ряд.
***
По ремесленному ряду шёл высокий, солидный бородач в меховой шубе и недешёвом малахае на голове. Не особенно чем интересующийся, остановился он возле прилавка с серебряной, золочёной и расписной фарфоровой посудой, и тонкой чёрной тростью, инкрустированной золотистой нитью, манерно указал на приглянувшиеся вещицы:
– Почём за серебро ноне просишь?
Торговец засуетился, радуясь выбору покупателя, поднял напоказ столовый набор для специй – несколько предметов на фигурном серебряном блюдце – и сопроводил улыбкой:
– Подыми полчервонца, Авдей Семёныч, сдам без торга!
– Знаешь меня – откель? – удивился бородач.
– Сталось давеча, отцу вашему заказ сполнял…, – втираясь в доверие, слебезил торговец. Авдей Семёнович, услышав об отце, отвернулся и направился дальше, бормоча под нос:
– Нет боле отца… Непочайно былое ворошить…
Проходя мимо прилавка с вывеской «Галантѣрѣя Горячева А. А. Пошивъ издѣлiй из яла, юфтя и сыромяги», торгующего кожаными и прочими изделиями, бородач остановился вновь:
– Сам скорняк, на сбыте ли стоишь?
– Або оставаться сытым, обретаюся на сбыте! – сочинил галантерейщик, – А отец мой с вуями скорняки мастеровые…
– Заказы на изготовление саквояжей с хитростями примают ли мастеровые сродственники твои?
– Во поры оные отказать, што товар без навару раздать! – продолжал стихотворствовать галантерейщик.
По тому же ряду навстречу Авдею направлялся фиксатый субчик с повадками мелкого уголовного типажа. Завидев отходящего от скорняка Авдея, субчик абы случайно протолкнулся мимо него, ловким движением вытащил портмоне, но смекнув, что ротозей не заметил пропажи, развернулся и окликнул:
– Ворон, идешь, считаешь, Дрын, а портуху теряешь?!
Авдей обернулся и нахмурил брови:
– Фикса? Затыря ты типишный, да стихоплёт никудышный! Не чаял бы тебя встретить, а ижно в пользу оберну…
Фикса и готов бы выказать радость от встречи знакомца, руку протянуть первым не решается. Показывает портмоне:
– Разявист ты на щипок, хоть в первых буграх на тюрьме ходил… Твоя ль портуха?
