Часы пробили одиннадцать. Большая летучая Мышь по имени Сирена вылетела из каморки, что скрывалась под циферблатом, и, хлопая крылья, громко провозгласила:
– Торопитесь! Остался всего один час! – и тут же скрылась.
На улице было оживлённо. Прохожие сновали туда-сюда в поисках славы. Искали её везде, где только можно – в мусорных баках, что были заполнены доверху старой ненужной рухлядью, на скамейках, что стояли рядком вдоль аллеи, в кустах, на которых давно облетела листва. Они заглядывали в лица друг друга, внимательно всматривались, словно ища ответы на свои безмолвные вопросы. При этом каждый спрашивал об одном и том же. «Где она, где? Вы не слыхали? Может быть, видели? Ах, нет… Ну, тогда проваливайте!»
Те, кто посмелее, заглядывали в карманы прохожих, но кроме бумажников и портсигаров ничего другого не находили. Кому-то достались ключи от квартиры, но стоило взять их в руки, ключи испарялись сами собой. Какой от них прок, если номера квартиры всё равно не знаешь?
Машины в ту ночь остановились. Движение на дорогах прекратилось. Светофоры, стремительно мигая, переливались всеми оттенками радуги, создавая цветочную какофонию. От неё рябило в глазах, но прекратить это светопреставление никто не мог. Все знали – последний час перед кануном нового года самый тревожный. И если вмешаться в естественный ход событий, последствия могут быть непоправимые.
Тротуары были заметены листьями, которые шуршали под ногами. Час дворников ещё не пришёл, и убирать их было некому. Они сбивались в кучи, но при каждом порыве ветра разлетались вновь. Листьев было так много, что тротуарной плитки под ними совсем не было видно.
– С прошлого года остались неубранными, – заметил случайный прохожий. – Вот и разлетелись, черти багряные!
Прохожий этот был одет в ярко-синее пальто, спускавшееся до самых пят. Он прогуливался неспешно, озираясь по сторонам и изредка поглядывая наверх, туда где старые городские часы давали свой привычный бой. Это был один из новичков, переселенец с другого берега реки, исполняющий теперь обязанности зубных дел мастера. Имени своего он не имел, и звали его по роду занятости не иначе как Протезе.
Мышь Сирена, вылетев снова, презрительно взглянула на мастера Протезе и, не выдержав, плюнула вниз. Промахнулась совсем немного. Протезе поднял голову и погрозил ей кулаком. Но поздно – Мышь уже скрылась в застенке.
– Вот чертовка! – впрочем, совсем беззлобно выругался он. – Не нравится, что за ней наблюдают! Так спустись вниз, поговорим.
– Ещё чего! – услышал он противный писк над головой. – Тебе надо, ты и поднимайся!
