Всемирно известный писатель – друзья звали его просто Эйчджи по двум инициалам – обедал вместе со своей музой в гостинице королевы Анны. Музу звали Мура, как кошку. Она гуляла сама по себе и ни при каких обстоятельствах не теряла самообладания. За свои сорок с хвостиком лет Мура пережила Великую войну, революцию, Октябрьский переворот, красный террор и диктатуру пролетариата. Лишь недавно ей удалось вырваться из большевистского ада в небесный Лондон под крылышко своего знаменитого возлюбленного.
– Ты сюда уже шёл, Эйчджи? – спросила Мура на своём жутком английском, оглядывая роскошно обставленный, хотя и несколько старомодный зал в стиле модерн.
На расписных стенах цвели и плодоносили райские сады, сквозь мозаику витражей лился свет всех цветов радуги, высокий потолок с узорчатой лепниной изгибался над головой заоблачными арочными сводами. Привет из 90-х, когда Британская империя была великой, вера в прогресс безграничной, а интерьеры лондонских особняков оформлялись с изяществом и вкусом.
– Да, лет тридцать назад мне довелось здесь побывать. В самом начале этого века, – ответил писатель.
Тогда у него была другая муза – её звали Янтарь – блестящая выпускница Кембриджа, молодая и красивая. Янтарь окружали толпы воздыхателей, но она выбрала Эйчджи – старого друга своих родителей. Это был скандал.
Поначалу Эйчджи старался не афишировать их отношений, но прогрессивная Янтарь не считала нужным скрывать такой восхитительный роман. Ужин в гостинице королевы Анны стал их первым совместным выходом в свет – Эйчджи сам выбрал это помпезное новомодное заведение в надежде, что не встретит здесь никого из знакомых. Надежда его не вполне оправдалась, как будет видно из дальнейшего рассказа.
Хорошенькие феминистки всегда тянулись к Эйчджи, как будто он был им мёдом намазан. А может быть он сам предпочитал иметь дело с женщинами, которые не обременяли его заботами о них самих или об их общих детях. Они любили его самого и его романы, а не семейный уют. Никто из них не жаждал играть роль домохозяйки – у них в жизни были другие интересы.
– Не один ты тут находился, правда? – Мура угадала по его лицу, что он вспоминает свою прошлую спутницу. – С женщиной?
Эйчджи неопределённо повёл головой – нужно было быть Мурой, чтобы понять, что жест его означает кивок, а не отрицание. Он не хотел говорить с Мурой о Янтарь. Они были слишком похожи, и он опасался, что Мура увидит в его привязанности к ней попытку воскресить сомнительным самообманом давно утраченную любовь.
Он написал о Янтарь несколько романов, рассуждая, что было бы, если бы они остались вместе. Как будто это от него хоть как-то зависело! Янтарь сама всё решила за них обоих. Она вышла замуж за молодого адвоката – своего однокурсника и самого преданного поклонника – и не стала утруждать гениального Эйчджи капризами беременной женщины и воспитанием ребёнка. Её старшая дочь лишь после совершеннолетия узнала имя своего биологического отца.
