Клянусь тебе, Адольф Гитлер,
Как фюреру и канцлеру германского рейха,
Быть преданным и смелым.
Клянусь повиноваться до самой смерти
Тебе и вышестоящим лицам,
Которых ты назначишь.
Да поможет мне Бог.
Клятва СС
Всю ночь Берлин давили тяжелые тучи, постепенно рассеивающиеся по мере наступления хмурого утра. На западных окраинах города порывы ветра гоняли по озеру Хафель струи дождя.
Небо и вода слились в одну серую пелену, слабо разделенную только темной линией противоположного берега. Ни движения. Ни проблеска света.
Ксавьер Марш, следователь по делам об убийствах берлинской криминальной полиции – крипо, выбрался из своего «фольксвагена» и подставил лицо дождевым струям. Такой дождь всегда доставлял ему удовольствие. Его вкус и запах были ему хорошо знакомы. Этот холодный, пахнувший морем, с терпким привкусом соли дождь принесло с севера, с Балтики. На мгновение он перенесся на двадцать лет назад в рубку подводной лодки, с потушенными огнями уходящей в темноту из Вильгельмсхафена.
Он взглянул на часы. Начало восьмого.
На обочине впереди него стояли ещё три автомобиля. Владельцы двух спали за рулем. Из открытого окна третьего – патрульной машины регулярной полиции – орднунгполицай или орпо, как её называл каждый немец, – в сыром воздухе было слышно потрескивание радиопомех, перемежаемое врывающейся в эфир словесной скороговоркой. Вращающийся фонарь на крыше машины бросал свет на придорожный лес: синий – черный, синий – черный, синий – черный.
Марш огляделся, ища патрульных орпо, и увидел их у озера под не спасающей от дождя березой. Что-то белело у них под ногами. На валявшемся поблизости бревне сидел молодой человек в черном тренировочном костюме со значком СС на нагрудном кармане. Он сгорбился, упершись локтями в колени, обхватив голову руками, – воплощение безысходного отчаяния.
Марш в последний раз затянулся и щелчком отбросил сигарету. Она, зашипев, потухла на раскисшей дороге.
При его приближении один из полицейских поднял руку.
– Хайль Гитлер!
Не обращая на него внимания, Марш заскользил вниз по грязному берегу, чтобы осмотреть труп.
Это было тело старика – холодное, тучное, лишенное растительности и отвратительно белое. Со стороны оно могло бы показаться брошенной в грязь гипсовой статуей. Выпачканный труп лежал наполовину в воде лицом вверх, широко раскинув руки и откинув голову назад. Один глаз плотно закрыт, другой, злобно прищурившись, глядел в грязное небо.
– Как вас звать, унтервахтмайстер? – не отрывая глаз от тела, спросил Марш, обращаясь к полицейскому. Тот взял под козырек.
