Писк и запах маринада. Резкое жжение в трахее и легких. Резко поднявшись, я выкашливаю просроченную анабиозную жижу. Я на месте. Глаза давно отвыкли от света. Даже тусклый вроде бы специально установленный для момента пробуждения свет заставляет меня шипеть от боли. Запах маринада чувствовался всё меньше. На его место приходил запах железа, и неприятное пощипывание в носу.
Через минуты две я встал. Голова закружилась, но мне удалось устоять, оперевшись на анабиозную камеру. В этот момент я заметил, что похудел – мой белый комбинезон в некоторых частях приобретал складки. Я подошёл к пульту управления и напечатал сообщение на Землю. Через час или два должен прийти ответ. А пока в это время можно было и подобрать новый костюм.
В окне виднелся полосатый бархатный шар с вишнёвым кругом на экваторе. Никогда до поступления в космические войска не думал, что смогу увидеть Юпитер так близко. Я остановился у иллюминатора, рассматривая газовый гигант. Через это же стеклянное ограждение краем глаза можно было заметить кусок белого, похожего на жемчуг, шара – это была Европа.
– Насмотрюсь потом ещё – сказал я сам себе и пошёл к подобию гардероба.
Там я быстро нашёл точно такой же белый с оранжевыми и синими крапинами комбинезон. На обратном пути я вновь задержался у иллюминатора. В этот раз мне показалось, что красное пятно у Юпитера сдвинулось, впрочем, выяснить это времени не было, ведь пришёл ответ.
Очень быстро. Слишком быстро. Я подскочил к пульту управления, там и правда было ответное послание. Оно было крайне лаконичными и содержало лишь одно слово: «Принято.». Я пожал плечами и несколькими нажатиями запустил процесс перевода орбитальной станции в режим экономии энергии.
У меня было 30 минут для захода в капсулу, что должна меня отправить на Жемчужину Юпитера. Я дошёл и подготовил всё в два раза быстрее. Капсула была маленькая и без иллюминатора, меня это огорчало, ведь я не мог, кроме как по приборам, проследить за своим приземлением. Все показания были в норме, я нажал на кнопку. Тряска и резкий толчок утвердили запуск.
Воздух был наполнен йодом и порывистым ветром. Фонарей особо не было, но и темнота, несмотря на время суток проблемой не представлялась. Тишина прерывалась веселыми разговорами взрослых на веранде у двухэтажного дома и шумом прибоя. Вдоль тёмной воды с высокими, шипящими и немного тревожащими волнами ходил мальчик лет семи.
Он шёл с палкой и не останавливаясь чертил ей одну линию, совпадающую с направлением его пути. Песка особо и не было, пляж из себя представлял смесь целых ракушек и их осколков. Думая о том, что в Ейске не так здорово, как ему говорили родители, мальчик продолжал свой загадочный ритуал, понятный только ему. Вдруг, со стороны веранды к нему подошёл взрослый. Это был его отец.
