«Кто идол выковал, тот стал его жертвой».
Исаия, 44
Тени от высоких колонн плясали на стенах древнего особняка отблесками вечного пламени, тайна которого, как здесь уверяли, забыта во времена тамплиеров. Воздух наполнен терпким ароматом ладана и дымом сандаловых палочек. Пространство, утопленное в полумраке, освещалось только огнем черных свечей большой семиконечной звезды на полу, образуя прямые и ровные линии. Над центром пентаграммы проекция голограммы экрана со строчками машинного кода, будто льющимся сверху зеленым дождем.
По периметру неподвижно стояли двенадцать человек в черных мантиях с вышитым серебряной нитью узором. Лица скрыты под капюшонами, ладони сложены лодочкой и прижаты к груди в молитвенном жесте. Тишина казалась плотной, почти осязаемой кожей субстанцией, вбиравшей в себя каждый звук.
Внезапно код на экране остановился, сформировав окончательную конфигурацию символов – трехмерное лицо человека с пустыми глазами. Зазвучала музыка – сначала тихо, а потом всё более торжественно громко. Плавность стаккато перетекало в легатто с отрывистыми и четкими звуками, которые было невозможно соотнести с человеческой речью. Казалось, скрытый в полумраке орган играл гимн хтонического вида чудовищу, готовому поглотить смельчаков, осмелившихся вызвать его из царства мрака.
«Аллилуйя!» – взвыли люди, простирая руки к экрану после того, как крещендо перешло в зловещий и размеренный гул, словно инфернальный движок наконец-то завели.
– Этот цирк обязателен? – тихо спросил высокий мужчина в черной бархатной маске за кулисами сцены.
– Тише, пожалуйста! – прошептала державшая его под руку женщина в старинном платье в стиле «ампир». Ее лицо скрывала спадающая с изысканной шляпки вуаль. – За такой бюджет – любые игрушки. Бету обставили, как манифестацию эона в нашем проекте. Инвесторов интригует такой антураж.
– А наши мультимодальные матрицы, эмерджентные свойства, видимо, нет? – прошептал он, кривя тонкие губы. – Что за дичь ты им продаешь? Жертву девственницы твой пиар-отдел не просил? Чашу с кровью, групповой секс?
– Успокойся, всё пройдет хорошо. Будет надо, сама лягу к ним на алтарь.
– Верю. Иди голой, только меня не проси. Без тебя ж детский утренник, а не призыв сатаны.
– Тсс! Просто заткнись. Шеф идет!
Включились софиты, подсветив небольшую трибуну, за которой стоял мужчина, производивший впечатление человека, наделенного властью. Безупречно сшитый темно-синий костюм от Brioni, армейская выправка, резко очерченный светом проекторов профиль. Голос, отточенный годами публичных выступлений, наполнил низким баритоном пространство:
