– Нехорошо получится, – Марья Алексевна окинула взглядом бальный зал и покачала головой, – если вы вдвоём уйдёте. Танечка пришла как моя компаньонка, так я её Лариной представила. Сам понимаешь, какой повод для слухов образуется.
Княгиня покосилась на меня.
– А знаешь, Костя, что-то на меня усталость навалилась. Стара я стала для светских развлечений. Пожалуй, пора домой ехать.
– Спасибо, Марья Алексевна, – я подал княгине руку, чтобы она опёрлась.
– Ерунда. Сегодня всё равно публика вялая, музыканты фальшивят. И шампанское, – княгиня наморщила нос, – кислятина кислятиной. Даже хорошо, что ты меня отсюда вытащил.
Мы с Марьей Алексевной двинулись к выходу. Я на ходу шепнул Кижу пару слов, что пора собираться домой. Мертвец кивнул и исчез в толпе – ему проще всего найти девушек и сообщить эту новость, не слишком для них радостную.
* * *
С бала мы возвращались раздельно. Я в карете Марьи Алексевны, а Киж с девушками в моём дормезе. Княгиня специально посадила меня к себе, чтобы поговорить без свидетелей.
– Зачем тебе в Петербург?
– Позвольте не отвечать, Марья Алексевна. Это не мой секрет, и раскрывать его я не вправе. А обманывать вас я не хочу.
Княгиня посмотрела на меня с иронией.
– Положим, обмануть меня ты вряд ли сможешь. Молод ты ещё, Костенька, такой старой перечнице врать. А насчёт секрета…
Она поманила пальцем, чтобы я наклонился к ней, и тихонько шепнула в ухо:
– Когда твой дядя приехал за ребёнком Лизаветы, девочку ему вынесла статс-дама, находившаяся при цесаревне. Догадываешься, кто это был?
– Эээ…
Печально улыбнувшись, Марья Алексевна вздохнула.
– Вот такое «э», Костенька. Танечка очень похожа на молодую Лизку, одно лицо, считай. Я как увидела, всё гадала, знаешь ли ты, кто она такая.
– Почему вы мне с самого начала не рассказали?
– Не хотела, чтобы ты лез в дурную историю. Хватит и того, что Василий Фёдорович от неё пострадал.
Я отстранился и откинулся на сиденье. Вот за это и не люблю я старые тайны – все вокруг знают о них, скрывают, а тебе приходится на ощупь в потёмках тыкаться. Если бы мне Ябедный архив не попался, а Марья Алексевна так и молчала, ни за что бы не узнал, кто такая Таня.
– Костенька, – княгиня взяла меня за руку и постаралась заглянуть в глаза, – скажи честно, зачем девочку хочешь в Петербург везти? Трон решил ей добыть?
– Господь с вами, Марья Алексевна! Я что, похож на самоубийцу?
– А для чего?
Пришла моя очередь вздохнуть. Я потёр пальцами глаза, собираясь с мыслями, и ответил.
– Вы же знаете, Марья Алексевна, мне пришлось осиротеть в раннем возрасте. Я почти не помню родителей и отдал бы многое, чтобы увидеть их. Вы сказали, что императрица может умереть, и я считаю правильным помочь встретиться дочке с матерью, пока не стало поздно.
