Эта история родилась из тишины, что наступает после вопроса, на который нет простого ответа. А что, если бы у нас был шанс? Шанс не переписать прошлое – это невозможно, – но исправить его страшные, необратимые последствия. Не в физическом мире, где действуют железные законы причины и следствия, а там, где единственная реальность – это неизбывная тяжесть вины и жгучее желание что-то изменить.
Перед вами – не фантастика о призраках и не мистическая драма в привычном смысле. Это путешествие в самое сердце человеческой души, оказавшейся на грани двух миров. Мира живых, где боль от наших поступков продолжает ранить тех, кто остался, и мира иного, где нет ни огня, ни смолы, а есть лишь холодное, безжалостное и ясное осознание всего содеянного. Главное наказание – не внешнее, а внутреннее: стать бесплотным свидетелем последствий собственной жизни.
«Две стороны жизни» – это роман о самом трудном прощении. О том, что начинается не с оправдания, а с мучительного понимания мотивов, страхов и слабостей, которые толкают нас на роковые ошибки. Это история о том, как эхо одного предательства годами раскатывается по судьбам ни в чём не повинных людей, и о том, какая титаническая сила воли требуется, чтобы это эхо наконец смолкло.
Вы не найдёте здесь готовых ответов. Но, быть может, вместе с героями вы сможете найти собственные – на вопросы о цене успеха, о природе искупления, о силе прощения и о тех незримых нитях, что связывают нас с теми, кого мы любили, теряли и, возможно, всё же сможем понять.
Это книга о том, что наша жизнь – это не только то, что мы совершили. Это и то, что мы сумели исправить. Даже если для этого потребовалось шагнуть за грань.
От автора.
Глава 1: Скальпель и душа
Белый свет операционной был слепящим и безжалостным, он не оставлял теням ни единого шанса. Воздух, густой от запаха антисептика и озона, словно застыл, наполненный лишь ровным гудением аппаратуры и прерывистым, влажным дыханием искусственного легкого. В этом стерильном царстве, где жизнь висела на волоске, царил один человек – Артём.
Его руки, облаченные в тонкий латекс, двигались с невозмутимой, почти пугающей точностью. Пинцет и скальпель становились продолжением его пальцев – живыми, мыслящими инструментами. Он работал с человеческим сердцем, этим неутомимым мотором, заглядывая в самую суть жизни. Каждое движение было выверено, каждое решение – молниеносно. Казалось, он не просто хирург, а дирижер, управляющий сложнейшим симфоническим оркестром плоти и крови.
