Настя остановилась перед старинной резной дверью и занесла руку, готовясь постучать. Из всех остальных дверей на Болотной улице эта отчего-то показалась самой гостеприимной.
«Может, все-таки не стоит вот так вот вламываться к совершенно незнакомому человеку?» – подумала Настя.
Дождь барабанил холодными каплями по открытым плечам. Тонкая маечка и легкие штаны от домашнего костюма под погоду явно не подходили. Настя дрожала от холода, и вода, стекшая по щекам с вымокшей насквозь челки, смешалась со слезами безысходности.
Зуб на зуб не попадал. Настя постучала на свой страх и риск в совершенно незнакомую дверь старинного городского особняка с выцветшим кружевом деревянной резьбы. Обычно в подобных ветхих домах живут старушки.
Старушки бывают сердобольными…
В конце концов, что еще остается?
Дверь действительно открыла бабушка, крючконосая, сгорбленная. В руке клюка из отполированной кривой коряги. На плечах паутинистая серая шаль. Колоритная такая пенсионерка. Настя даже удивилась, насколько точно внешний вид хозяйки старого дома совпал с ее ожиданиями.
– Здравствуйте. Извините, что беспокою, но не найдется ли у вас какой-нибудь ненужной куртки или свитера? Я обязательно верну… потом, – сказала она.
Старушка удивленно приподняла белые брови, пожевала губы, покачала седой головой.
– У тебя что-то случилось, деточка? Верно? Ты совсем продрогла. А ну-ка заходи в дом. Милости прошу.
Настя благодарно шмыгнула носом и шагнула в полумрак прихожей. Ее окутал неповторимый характерный запах старого дома и уютная полутьма, с которой не могла справиться лампа, свисающая с потолка на витом шнуре. Под ногами лежал связанный из обрезков ткани круглый половичок, скрипели дощатые половицы с потертой краской. На вбитых в стену крюках висела какая-то одежда. По левую руку от входа стояли шкафы с мутными стеклами, от которых тянуло прогорклой крупой. За шкафами в наросшей тьме просматривались двустворчатые двери, запертые тяжелым засовом. Куда они вели – неясно.
Настя хотела оставить на коврике свои голубенькие вьетнамки, но старушка остановила ее:
– Зачем в сенях-то? В прихожей разуешься.
Прихожая крылась за большой обитой ватином дверью. Там тоже было сумрачно. Хозяйка щелкнула выключателем. Зажглась на стене тусклая бра-колокольчик.
– Ой! – Настя вздрогнула.
Из ниши в стене блеснули глаза огромного медведя.
– Деревянный он, не бойся. Сестра моя покойная талантливой резчицей была. Проходи в гостиную. Не разувайся.
Но Настя уже разулась. Взглянув на ее посиневшие от холода ноги, старушка снова покачала головой и сняла с обувной полки самодельные вязаные тапочки.
