Пролог: Тень и Серп
Его не называли маньяком. Для тех, кто слышал шёпот о нём, он был «Дирижёр». Легенда, живущая на окраинах разговоров, утверждала, что он не убивал – он завершал симфонию. Высокий, аристократично худой, он носил длинное пальто, из-под которого иногда проглядывал серп, начищенный до зеркального блеска и прикреплённый к предплечью сложным кожаным ремнём. Его лицо оставалось загадкой, но все сходились в одном: его голос, тихий и бархатный, обладал силой древних заклинаний. Он мог спеть колыбельную, от которой дети замирали, погружаясь в оцепенение. Он подходил, одним отточенным движением отделял голову, забирал её как трофей и растворялся во тьме. Последнее, что видели его жертвы – это его глаза: не пустые, а полые, словно два колодца, уходящих в никуда, втягивающие в себя свет и саму надежду.
Часть 1: Ночная поездка
Алиса ехала на нелепом электромобиле племянника и чувствовала себя не в своей тарелке. «Выгляжу как клоун», – мелькнула у неё мысль, когда она свернула на пустынную улицу спального района. Чтобы отвлечься, она притормозила на перекрёстке. Тишина вокруг была звенящей и густой. Единственный фонарь через дорогу резал глаза ослепительным светом.
Внезапно её взгляд уловил движение в темноте слева. Не силуэт, а скорее дрожание тени. Что-то высокое и неправдоподобно тонкое колыхалось у стены гаража. Сердце Алисы провалилось в пропасть. Она вжалась в руль, не в силах отвести взгляд. Из темноты донёсся звук, от которого кровь застыла в жилах. Чистый, ледяной напев. Старинная колыбельная. Алиса вдавила педаль газа, и машина рванула вперёд. В тот же миг из-за угла послышался рёв моторов – это подростки на мотоциклах, с криками и смехом швыряли петарды друг в друга. Вскоре они скрылись в одном из дворов, оставив после себя на дороге лишь дым и разбросанные петарды.
Сцена 3: Семья Купер
Лео, притаившись на лестнице, слушал, как его друзей отчитывает их мама.
Мама (гневно, сквозь слёзы):
«Вы понимаете, что могли подорваться? Это петарды!»
В этот момент с улицы донёсся оглушительный треск. Не хаотичный, а ритмичный, будто кто-то выводил адскую симфонию взрывами.
Все выбежали на крыльцо. Прямо у их забора, в луже света от фонаря, лежало тело Лейлы. Головы не было.
И тут Лео поднял взгляд. На столбе фонаря, на самой его верхушке, виднелась её голова. А из репродуктора городского оповещения, висящего на том же столбе, лилась тихая, чистая колыбельная.
Сцена 4: Кабинет шерифа
Шериф Илайд Торн стоял перед своими людьми. Его лицо было серым от бессонных ночей.
«Он был учителем музыки в интернате. Говорили, у него был абсолютный слух. Он не выносил фальши. Считал, что дети, с их крикливыми песенками и нестройными хорами, оскверняют саму суть музыки. Являлся ночью к тем, кто, по его мнению, фальшивил слишком громко, и пел им старинные колыбельные. Говорили, его голос парализует. А утром… находили только тела. Головы исчезали. Будто он навсегда забирал источник фальшивого звука».
