Канал шел в обе стороны на миллионы и миллионы километров. Он был наполнен энергией. Наполнен энергией до упора, так, что любая частичка энергии, попадавшая в один конец канала, выталкивала такое же количество энергии из другого конца. Атом, попадавший в канал с одного конца, разрушался, превращался в чистую энергию, а на другом конце канал выпихивал излишек энергии – в виде точно такого же атома. Атом копировался в атом. Два атома копировались в два точно таких же. Два миллиона атомов преобразовывались в два миллиона. Биллионы и биллионы атомов, входящих в канал с одного конца, копировались в биллионы на другом конце – в том же порядке, как канал получал их.
Это был телепортационный канал. Каналу нужна была энергия, и поэтому канал проходил через солнце. Солнце, заполнявшее канал энергией, находилось ровно посередине канала. На одном конце канала была планета. С морями и океанами, с материками и островами, с горами и лесами. Птицы и рыбы, пауки и ящеры, кролики и кошки, а также люди обитали на этой планете.
А на другом конце канала была…
Глава 1. Война во Вьетнаме
Как же я ненавидел эту войну. Не вьетнамцев, не вьетконговцев, а именно войну. Война – это страх. Страх, что тебя убьют. И ты должен успеть убить раньше, чем тот, другой, убьет тебя. Кто этот другой? Я его никогда не видел, но, скорее всего, и у него где-то есть семья, жена и ребенок. И он должен убить меня, убить ради своей семьи и ради своей собственной жизни. Иначе я убью его.
Эта мысль – зачем необходимо убивать, чтобы выжить – терзала меня день и ночь вот уже второй год, так же как и моих товарищей по оружию. Хотя у них были свои собственные мысли: как лучше выжить, как научиться лучше убивать. Как получить очередную медаль и очередное звание. Как позволить другим положить свои жизни. Как родные воспримут его смерть и какую компенсацию получит семья.
Государство, которое послало нас на эту бессмысленную войну, в этот мир непрекращающегося страха, заботилось о нас. Чтобы мы не думали слишком много, оно поставляло нам бесплатную выпивку и практически бесплатных девочек. Так мы отвлекались от тягот войны. Вернее, это государство так думало, а мы пробовали загнать страх подальше внутрь с помощью алкоголя и табака. Избавиться от него, от страха, совсем было нельзя, только временно заглушить. Какую-то разгрузку давали споры, опять же о войне. Несмотря на всю глупость, которую большая часть солдат, и я в том числе, выдавали как провидение господнее, несмотря на патриотизм и лжепатриотизм, на пацифизм и лжепацифизм, несмотря на пену у рта и слезы из глаз, эти споры позволяли нам на время забыть о самой войне.
