Рассказать свою историю, не утаив ни одного движения души, ни плохого ни хорошего, значит пережить её вновь. Не смотря на многия печали, связанные с ней, – это единственное, чем я живу. Самое дорогое сердцу воспоминание. Таинственный, вспыхивающий живым светом алмаз. Иногда я достаю его, чтобы ещё раз очароваться его блеском и опять спрятать за пазуху…
Всё началось более двух лет назад, майским вечером. Я помню его до мельчайших подробностей. Накрапывал теплый дождик, шальной, беззаботный. Одним прикосновением он снимал все тревоги и нагло врал о счастье. В конце улицы, по которой мы ехали, был небольшой сквер. Его темнота заманчиво дышала свежестью. Я попросил остановить машину и вышел.
Запах клейкой листвы взволновал кровь. Я был еще отчаянно молод! Чувствуя прилив сил унесся бы жеребенком по густой мокрой траве туда, где стелется горизонт, чтоб разорвать его границы.
Попутчик вряд ли догадывался о моих желаниях. Я слыл мрачноватым и неразговорчивым. Дела были серьёзные и я не снимал маски. Я стоял под мокрым деревом, вдыхая весенний воздух, смешанный с дымом моей сигары, обдумывая одно дельце. Но мысль в этот вечер почему —то скакала из стороны в сторону, ну как мой жеребенок. Дождик разошелся, поощряемый упругими листьями.
Тогда я впервые увидел её.
Мою душечку, красавицу мою. В розовых колготочках, короткой юбке, тоненькая как иголочка. Длинные волосы намокли под дождем, из-под светлой челки упрямо и весело смотрели карие глаза. Она шла с подружкой.
Обнимая друг друга за талию, девчонки шлепали прямо по лужам.
Пьяный воздух кружил молодые головы. Они пели, не обращая на меня никакого внимания.
«Мне стали слишком малы. Твои тертые джинсы. Нас так до – о – о – о – лго учили…»
Разбуженные весной, звонкоголосые птички – пересмешницы!
Так начиналось.
– Привет, девчонки.
– Здорово кучерявенький, – ответила она, едва скользнув по мне взглядом, – откуда такой красавчик? Из какого табора?
И прошли мимо, хохоча, и не дожидаясь ответа. Ей и не нужен был ответ, шалунье моей. Вопрос задала, чтоб подругу рассмешить. Я её не интересовал.
Я сел в машину.
– Поезжай за ними по-тихому, брат.
Мы поравнялись.
– Вас подвезти? Промокли совсем…
Сверкнула белыми зубами:
– Мы к незнакомым цыганам в машины не садимся.
Подружка пробасила:
– Никогда!
И опять этот звонкий девичий смех, словно кто-то играл хрустальными колокольчиками.
Я обратился прямо к белокурой не найдя ничего лучшего избитой фразы :